Любовная магия

– А знаешь, – сказала она, вздохнула, собираясь с духом. – Та история с Миком, моим соседом. Мне сначала показалось, что он – это ты. Он тоже только приехал в город, я его не знала, у него тоже мотоцикл, я тогда еще не разглядела какой, но видела, что есть, и… Он тоже высокий, светлые волосы… Наверно, мне было жаль, что ты не догнал меня тогда, в поле. И я надеялась, что все еще можно изменить. И пытаясь понравиться ему я, наверно, пыталась вернуть тебя.

Она протянула вторую руку и сама погладила мои пальцы.

– Теперь догнал, – сказал я, понял, что голос как-то подводит, выходит хрипло.

Она просто кивнула в ответ.

34. Кайя Марич

– Господи, какой у тебя бардак!

Честно говоря, я немного волновалась.

Когда в воскресенье вечером, вернувшись из Давера, искупавшись в речке и погуляв по окрестностям мы пришли к нему… Просто так очевидно, что наши отношения теперь подразумевают что-то большее. Следующий шаг.

Мне было хорошо с ним. И он не тянул, не настаивал, все вышло само.

В первый вечер, немного посидев в баре, мы просто пошли к себе, гулять – уже совсем поздно, а завтра утром у Тэда встреча с детективом, они должны обсудить дела.

Там, у двери моего номера в отеле, он меня впервые поцеловал. Сначала осторожно, словно проверяя, согласна ли я. Потом уже по-настоящему. И обнял так… его пальцы на моей талии, и поглаживают спину так задумчиво.

Едва заметный привкус соленых орешков на губах. И аромат апельсинов, дубовой коры, земли… и удивительной легкости.

– Не сейчас, ладно, – тихо попросила я, мне показалось, что если пойти дальше, это может все сломать, испугалась. – Мы слишком быстро…

– Хорошо, – улыбнулся он. – Если завтра вернемся не слишком поздно, поедешь со мной купаться на речку?

– Поеду, – согласилась я.

Потом мы еще немного стояли, словно подростки, целовались у дверей, поглядывая, не идет ли кто, а если идет, то усердно делали вид, что просто так тут стоим, разговариваем… и не важно, что помада моя размазалась… Потом каждый из нас пошел спать в свой номер.

Я полночи не спала, все думала, о том, что произошло между нами и что может произойти. Не то, чтобы я пыталась что-то понять для себя и решить, а просто не могла не думать. Это было волшебно… и как-то неправильно вместе с тем.

А потом проспала почти до полудня, пропустила завтрак в отеле. Но полдвенадцатого вернулся Тэд, мы позавтракали в ближайшем кафе и поехали домой. Я попыталась спросить у него, как прошла встреча, но он только вздохнул, потер подбородок… «Думаю, успешно, – сказал только. – Я чуть позже тебе расскажу, как только пойму, справедливы ли мои сомнения. Все довольно непросто, мне сначала надо понять самому». Ладно, пусть разбирается.

Почти всю дорогу домой, в машине, мы сидели обнявшись. Я прижалась к нему, положив голову ему на плечо, и он держал меня крепко, чтобы и мысли не возникло отпустить его. Мы говорили. Так просто, о разном, рассказывая о себе. О том, как жили, об учебе, работе, друзьях, о всем том, о чем обычно рассказывают друг другу в начале знакомства.

Тепло его рук, прикосновения, дыхание у самого уха, стук сердца… Все это было так приятно. Я прижималась к нему щекой, с удивлением думала, как же это выходит? Где та грань, переступая которую совершенно чужой человек становится вдруг своим, близким? Когда ты принимаешь его, и он принимает тебя… Когда перестаешь держать дистанцию, смущаться, пытаться понравится или наоборот… и вот, ты уже лежишь у него на плече, расслабившись. Потому что теперь он свой. Мой. У нас может быть какое-то общее будущее.

Удивительно. Еще вчера все казалось совсем иначе.

Довез меня до дома.

– Переоденься. Я сейчас возьму мотоцикл и заеду за тобой. Покажешь мне, где тут хорошо купаться.

Я понимала, что дело совсем не в купании. Но так даже лучше. Проще, наверно.

Еще один маленький шаг, возможность привыкнуть к нему.

Его пальцы на моей коже. И мои…

У него два шрама от пулевых ранений. На правой руке и в боку. Он говорит – повезло, ничего не задело. Но все равно. И тонкий, но длинный, рваный шрам под ключицей. Небольшой – под ребрами справа, аккуратно зашитый – это когда он сломал два ребра. И на бедре здоровенный, до колена, он говорит, еще с детства. Боже ты мой! Как он жив до сих пор?

А еще он смешно, как мальчишка, смущается, рассказывая про войну. Вернее, не про саму войну, тут смущаться нечего, даже наоборот, холодная злость и горечь проскакивает. Но о своей роли на войне… Так, словно все это несущественно, не стоит и говорить. Смущаясь своих подвигов.

А еще он красивый. Черт возьми, просто невероятно, когда стоит вот так, в одних плавках на берегу, и я могу разглядеть его целиком – просто античный молодой бог. Я смотрю на него и не могу понять, как же так вышло? А что если мое волшебство закончится, выветрится и… все. Что если все держится на одном волшебстве? Я потеряю его?

А потом он подхватывает меня на руки и тащит в воду.

И плевать. Что бы там ни было дальше, как бы ни повернулась судьба – сейчас я имею право быть счастлива. Мы вместе и нам обоим нравится это. А все, что потом – потом.