Любовная проблема (ЛП)

Он покачал головой, поворачиваясь, чтобы идти перед ней задом наперед, каким-то образом умудрившись ни с кем не столкнуться, когда он бросил на нее язвительный взгляд.

— Латте с гоголем-моголе — это то, что нужно. Все это знают.

Эмма сделала рвотное движение.

— Зачем кому-то портить отличный напиток эспрессо гоголь-моголем?

— Полегче, Скрудж. Но, в любом случае, твой отвратительный вкус к праздничным кофейным напиткам — это не то, на что я собирался жаловаться...

Эмма закатила глаза, протягивая руку, чтобы потянуть его за рукав и не дать ему столкнуться с подростком с по меньшей мере дюжиной пирсингов, идущего с противоположной стороны.

— Ладно, выкладывай все, что тебе нужно сказать, — сказала она, пряча улыбку и делая глоток кофе. Кофе с повышенным содержанием кофеина, благодаря отсутствию сна прошлой ночью.

Он остановился посреди тротуара, подняв ладонь, чтобы она тоже остановилась.

Все следы поддразнивания исчезли с его лица, и Эмма почувствовала, что улыбка сползает с лица.

— Ты уверена, что хочешь это услышать? — спросил он.

Она кивнула, хотя совсем не была в этом уверена.

Кэссиди слегка наклонился к ней.

— Та выставка, о котором ты восторгалась весь завтрак, а потом потащила меня на неё? — он сделал драматическую паузу. — Это было, наверное, самое ужасное, на что я когда-либо имел несчастье смотреть. И это не считая того случая, когда Джо Фалет и Крис Дориан оба стали причиной заголовков на втором курсе, где череп Джо была расколот пополам. Кажется, я видел мозг.

Внутри Эмма вздохнула от облегчения. Внешне она не утратила своего веселого выражения, ткнув пальцем ему в грудь.

— Эта выставка взята в займы из Вены и включает в себя некоторые из самых известных произведений искусства этого века.

— Этого века? Потому что этот век довольно молодой, и я думаю, что у золотистого ретривера и пальчиковых красок есть достаточно времени, чтобы установить новый стандарт в следующие пятьдесят лет.

Эмма закатила глаза и продолжила идти.

— Ты никогда не умел ценить искусство.

Но он согласился пойти с ней. Нет, он предложил это, после того как она слишком увлеклась недавно открывшейся выставкой МСИ(музей современного искусства) во время бранча.

— Мне нравится искусство, — запротестовал он. — Я эволюционировал. Я могу определить картину импрессиониста, и у меня есть должное уважение к «Давиду» Микеланджело, но современное искусство? Нет. Я поддерживаю свою теорию о том, что «малыши и собаки могут лучше».

— Хочешь поспорить? — сказала Эмма, делая еще один глоток своего имбирного латте.

— Конечно, — сказал он, пожав плечами. — Если у тебя нет проблем с тем, чтобы быть неправой.

Он снова переместился, вернувшись к ходьбе задом наперед, и она улыбнулась, потому что он выглядел так очаровательно по-мальчишески в своей серой толстовке и джинсах.

Затем ее шаги замедлились, когда она поняла, что видит. Она увидела старого Кэссиди. Она вообще остановилась, заслужив раздраженный взгляд мужчины, стоявшего позади нее, но она едва обратила на это внимание.

Кэссиди остановился вместе с ней, бросив на нее озадаченный взгляд.

— Ты в порядке?

— Да, — заставила она себя сказать. — Да, просто... устала.

— Пей, — сказал он, протягивая руку и постукивая по крышке ее стакана. — Если, конечно, ты не хочешь попробовать гоголь-моголь.

Эмма толкнула его в плечо, когда они продолжили идти.

— Куда теперь, Синклер? — спросил он.

Это был такой простой вопрос. Он мог бы задать его миллион раз, если бы они были вместе... если бы они были женаты.

Она сделала еще глоток кофе, и на кончике ее языка вертелся вопрос, какого черта они делают, бродя по городу вместе, разве они не договорились всего неделю назад держаться подальше друг от друга?

Он смотрел на неё, выражение его лица было знающим.

— Не делай этого.

— Не делай чего? — спросила она.

Он горько улыбнулся.

— Не говори то что думаешь. Пока не надо. Позволь нам просто провести один день как друзья. Ради Джули и Митчелла.

— Джули и Митчелла здесь даже нет, — сказала она, подняв брови. — И я чертовски уверена, что они сейчас совсем не думают о нас.

Он молчал несколько минут.

— Я рад за них.

Она посмотрела на него.

— Похоже, тебя это удивляет.

Он обхватил свой бумажный стаканчик обеими руками и посмотрел вниз, пока они шли.

— Ты не дала мне закончить. Я хотел сказать, что я рад за них... но и завидую. Очень сильно.

— О, — сказала она с пониманием.

— А ты нет? — спросил он.

Эмма немного колебалась.

— Джули — одна из моих лучших подруг. Митчелл тоже мой друг.

Они подошли к западному краю Центрального парка и по молчаливому согласию сели на одну из свободных скамеек.

— Но, да, — сказала Эмма, как только они устроились на скамейке. — Я тоже иногда завидую. Не в том смысле, что завидую их счастью, просто...

— Тебе просто хочется, чтобы всего было в достатке, — тихо сказал он.

Эмма подняла плечи.