Любовник Большой Медведицы

В доме меня ждала Геля, старшая сестра Янинки, девушка ладная и красивая, блондинка восемнадцати лет — и полная Янинкина противоположность. Та никогда не смеялась, а Геля то и дело расхохатывалась, заливалась аж до слез. И не раз по пустому поводу.

Она принесла мне чай в заварнике, хлеб, масло и деревенского творога.

— Прошу кушать. Я пана ждала-ждала, в сад идти собралась.

— А Юзек где?

— В город пошел. Должен скоро вернуться. Сказал пана не будить. Но как так можно — не есть столько времени!

Вскоре Геля пошла в сад, а я остался в доме с Янинкой. Пью чай, а она забралась с ногами на диван, уселась, оперлась подбородком о ладонь и смотрит прямо в лицо так внимательно.

— Чего глядишь?

— А пан на зайца похож.

— На зайца?!

— На маленького зайчоночка. Я видела, как он капусту ел. Юзек его поймал и принес. Так он мордочкой двигал ну точно как пан. Вот так.

И зашевелила щеками и носом.

— А ты на сороку похожа.

— Да?

— Да. Сорока сядет на забор и головой влево-вправо, влево-вправо. За людьми подсматривает.

— Не, неправда. Она не подсматривает, а «замошляет».

— Что?.. Что замышляет?

— Разные штуки. Я знаю. Я слыхала, сороки друг дружке про людей болтают.

Мама позвала Янинку в кухню, и я остался в большой комнате один. Ходил по ней туда и сюда. Вижу в окно: по всей улице один за другим — крестьянские возы. И вспомнил: сегодня в местечке ярмарка.

Закурил папиросу, уселся у окна в сад, отделенный от дома узким подворьем. Смотрел, как Геля, стоя на приставленной к яблоне лестнице, срывала плоды и клала в большую корзину. Ту держала перед собой, уперев в верхнюю перекладину. Долго за Гелей наблюдал, глядя между цветочных горшков, стоящих на подоконнике.

Послышалось — калитка в воротах открылась. Подумал, это Юзеф домой вернулся. Подошел к окну, выходящему на улицу. Вижу: по двору идет мужчина лет тридцати двух, одетый в темно-синий костюм, лакированные туфли и белую фуражку с лакированным козырьком. В руке держит хлыст и на ходу искусно постукивает им о ноги. Лицо у него на диво правильное, черные усики очень его украшают, но портят быстро бегающие глазки.

Что за щегол?

Не догадывался я тогда, что человек этот сделает много скверного и для меня, и для моих друзей.

Незнакомец с потешным изяществом поклонился Геле, двинув одновременно головой, фуражкой и хлыстом, и сказал ей что-то. Девушка повернулась к нему, улыбаясь, лицо ее засияло радостью… Так мне стало обидно. Я не был влюблен в Гелю, но очень она мне была симпатична — ведь сестра моего друга и такая красивая.

Незнакомец зашел в сад и, став у лестницы, что-то принялся Геле рассказывать. Та смеялась. Кивала головой, украшенной длинной красивой косой, отвечала. «Воркуют голубки», — подумал почти со злостью.

Вдруг увидел: незнакомец поднял руку и провел ладонью Геле по голени. Меня аж в жар бросило. А Геля быстро глянула на окно дома и соскочила с лестницы. Раскраснелась. Сказала что-то быстренько ухажеру. И видно по ней: не слишком она на него разозлилась. Может, выговаривала ему за бестактность… а может, за неосмотрительность? Взяла корзину с яблоками и направилась домой, а ухажер, подбоченившись, с ухмылкой глядел вслед. Потом размашисто рассек воздух хлыстом и направился к воротам.

Я снова начал ходить туда и сюда по комнате. Потом опять выглянул в окно на улицу и увидел: тот же мужчина с хлыстом стоит на другой стороне и разглядывает проезжающие мимо крестьянские возы. Затем я приметил быстро идущего улицей Юзека. Мужчина с хлыстом подошел к нему. Поздоровались, пару минут поговорили. Распрощались. Юзек перешел улицу и пошел домой.

— Уже встал? — спросил, зайдя в комнату.

— Давно уже.

— А я опоздал малость. Хлопот с этими жидами! Чуть выдрал деньги за работу да хлопцам раздал… Назавтра идем снова. Товар уже собирают.

Вынул с кармана два золотых червонца и дал мне.

— Твоих два гузика. Первый заработок… Плюнь на счастье!

Я взял деньги. Один червонец хотел оставить Юзеку, чтоб матери отдал на покупки — ведь я же ел и пил у них в доме. Но тот не взял. Сказал, заработок есть заработок, и никаких тут споров, а за кров и еду поздней рассчитаемся, когда больше заработаю.

Позже я спросил у Юзека про мужчину с хлыстом. Юзек рассмеялся.

— То, братку, кадр еще тот. Откуда его знаешь?

— Да не знаю его вовсе. Видел только, как он с тобой говорил.

— Гелькин нареченный. Я его не перевариваю, а вот Гелька втрескалась. Что с бабой поделаешь?.. Зовут Альфред Алинчук. Пять их братьев: Альфред, Альбин, Адольф, Альфонс и Амброзий. Все на «А». И фамилия на «А»: Алинчуки все. Только сами по себе и ходят за границу. Со стволами ходят. Контрабандисты ладные, а вот людишки — никуда. Носы позадирали, на других как на грязь глядят. Изображают знатных панов, а пятки дегтем смердят! У дядьки их смолярня была, а батька ихный упряжью и дегтем торговал… Да холера с ими, пес их нюхай! Пошли на рынок, сапоги тебе купим!

С тем взяли шапки и пошли на улицу.