Любовник из каменного века (СИ)

Вера запустила пальцы в олений мех, чтобы устоять под напором вождя и не пробить головой стену вигвама. Первый момент смущения отступил, пришло наслаждение. Она приноровилась к ритму и потянулась к бедру своего новоиспечённого любовника, но Ру поймал её руку и заломил за спину. Потом и вторую руку зафиксировал. Оставшись без передней опоры, Вера упала на лицо. Она даже стонать не могла. Ездила щекой по меху и сдавленно выдыхала, когда Ру вламывался особенно резко и беспощадно, а уши уже закладывало, и от давления перед глазами плясали мушки. Живот окаменел, внутри зарождались спазмы — с каждым толчком всё более тягучие, сладкие. И Вера подставлялась под эти толчки, ловила подачу и с упоением её отбивала.

Ру зарычал и забился в конвульсиях, сжимая Верины запястья с такой силой, словно хотел их сломать. Вера тоже задёргалась. Она пыталась освободить руки, но не успела. Внутри вдруг запульсировало, а потом её накрыло. Она кончала глубоко и мощно — не только маткой, а всеми внутренностями, спинным мозгом и даже головой. Как никогда в жизни. Она кричала в голос, а из неё брызгало и лилось, и это было лучшее, что с ней случалось в постели. Вера потеряла сознание.

Она выплывала из оргазмического марева, как субмарина с пустыми балластными цистернами всплывает со дна моря. Опустошённая до звона, счастливая до самозабвения, усталая до обморока, она потянулась за одеждой, но рубашка и штаны уже дотлевали в очаге. Сгорела лягушачья шкурка в пламени любви, придётся царевне другую одёжку искать. Она надела мятые шортики, майку и шатаясь вышла на улицу.

— Гыр-гыр-гыр! — заверещали девицы, гладя её помятую попу.

Ох, теперь они в каком-то смысле её родственницы. И, главное, не ревнуют совсем. Привыкли, наверное, к мужской полигамии.

— Что, провожать меня собрались? Ваш босс, я так понимаю, снова куда-то исчез? Признавайтесь, у него есть тайный бункер?

— Гыр! Гыр!

— Ну понятно! Когда у человека двадцать жён, без тайного бункера ему не выжить, — Вера шмыгнула носом. — Повезло вам, девки, с мужем, берегите его. Лучший ё@арь неолита. Впервые с ним по-взрослому кончила…

С песнями и плясками девушки проводили её до Гростайна, который сиял огнями, как вход в ночной клуб. Вера тронула камень и не почувствовала преграды: ни желе, ни пластилина. Стопроцентная активация портала.

— Ну, что? Мне пора, сёстры мои молочные. Меня ждёт слава и богатство. Не поминайте лихом! Му, ты супер!

Девчонки бросились обниматься, и Вера расцеловала каждую, кто сумел к ней пробиться. Потом, растроганная и всё ещё оглушённая, шагнула в двадцать первый век.

3 глава

Июль баловал петербуржцев ливнями, грозами и ночными заморозками. Каждый день женихи и невесты боролись со шквальным ветром, который выворачивал зонты наизнанку, а Вера фотографировала их отражения в лужах и успокаивала: «Дождь — это символ плодородия», хотя была уверена, что дождь на свадьбу — это к слезам.

Вечером она приходила домой и лежала на раскладушке с ноутбуком. Ей нужно было обрабатывать свадебные фотографии, ставить невест на ладошку, а женихов класть на руки друзьям, но вместо этого она читала в интернете стишки-пирожки, листала рецепты и тестировалась на интеллект. Выходило, что она очень умная. Если её донимал голод, она заказывала суши из «Рыбной лавки», надеясь, что от них попа не вырастет ещё больше. Японки-то все стройные.

Так проходили дни и недели, но легче ей не становилось. Случайно сжечь флешку с уникальными фотографиями — это ещё полбеды; катастрофа в том, что она обнаружила невосполнимую потерю только в Питере. Вера в сотый раз вызвала в памяти картину дымящихся останков рубашки и застонала от горя.

В тот день, когда она выпала из Гростайна в дружеские объятия профессора Олафсона, за дверью музея бесновался Антон:

— Эй, мужик, выходи, или я всё тут разнесу! Последний раз Веру видели с тобой! Куда ты её увёл? Верни мне мою девушку!

Английский язык Антон знал, но орал почему-то на русском. Олафсон испуганно прошептал:

— Этот человек целый день за мной гоняется. Кто это? Твой муж? Такой страстный! Я его боюсь.

— Я сама его боюсь, — буркнула Вера. — Он то вялый, как дохлый тюлень, то отжигает за троих. Подожди меня тут, о’кей? Я разберусь с моим бывшим, потом вернусь и всё тебе расскажу. Олафсон, ты не представляешь, как там здорово!