Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)

Дорога от Мак-Лин до университета занимала около двадцати минут, однако из-за аварии движение на шоссе было медленней обычного. Джон планировал начать свою речь в девять, но было уже девять пятнадцать, когда Клэр ступила на порог Марвин-центра. В коридоре рядом с аудиторией сидели три женщины, блондинка и две брюнетки. Они разместились за длинным столом, на котором лежали рекламные брошюрки и карточки тех участников симпозиума, которые еще не успели приехать.

Клэр остановилась, чтобы отряхнуть зонтик. Женщины выжидательно смотрели на нее. Как же ей попасть внутрь? Она больше не докладчик и даже не простой участник. С подобным затруднением ей еще не приходилось сталкиваться.

Глянув на дверь аудитории, она шагнула к женщинам.

– Я не зарегистрирована, но мне бы хотелось послушать главного докладчика, – сказала она, расстегивая плащ. В помещении было очень тепло.

Блондинка за столом покачала головой.

– Мне очень жаль, но вход только по билетам.

– Всего на полчасика, прошу вас. Я не собираюсь сидеть здесь целый день.

Женщина вновь покачала головой.

– Ничем не могу помочь.

Из аудитории донесся взрыв смеха. Джон, должно быть, успел наладить контакт с публикой.

– Мой муж выступает сейчас с речью, – сказала Клэр. – Я просто послушаю его, а потом уйду, хорошо?

Одна из брюнеток удивленно охнула:

– Вы – Клэр Харт-Матиас!

– Верно, – улыбнулась Клэр.

Блондинка встала и с неожиданной робостью протянула Клэр руку.

– Прошу прощения, – сказала она, – я понятия не имела, что это вы. Проходите.

Клэр признательно кивнула и направилась к двери в аудиторию.

В комнате было не протолкнуться. Вдоль стен стояли инвалидные кресла. На некоторых сидели люди, другие стояли сложенными, поджидая возвращения своих хозяев. Симпозиум был посвящен людям с ограниченными возможностями и их семьям. Оглядевшись, Клэр сразу поняла, что среди собравшихся были не только люди с травмой позвоночника. Белые трости указывали на слабовидящих. Ну, а девушка, чье изображение виднелось на двух больших экранах, переводила слова Джона для глухих и слабослышащих.

В дальнем конце аудитории находилась пара свободных стульев, и Клэр осторожно опустилась на один из них. Уж здесь-то Джон ее точно не заметит.

Сам он сидел в своем кресле посреди пустой сцены. Никакой кафедры – только он и публика. Никаких листков с заметками – Джон никогда не использовал их в своих выступлениях. Единственным подручным средством был микрофон, который он держал в руке.

Для этой встречи Джон выбрал розовую рубашку, серые брюки и серую твидовую куртку. Галстука на нем не было. Даже с такого расстояния Клэр разглядела, что он сильно похудел. Держался он совершенно непринужденно, что всегда отличало его выступления на публике.

Сразу было видно, что Джон находится в своей стихии. Присутствующие неотрывно смотрели на этого красивого мужчину в инвалидном кресле. Время от времени они согласно кивали и улыбались.

Клэр пропустила значительную часть его выступления, но она и так знала, о чем он поведет речь. Перед такой аудиторией Джон наверняка затронет различные моменты жизни тех, кого принято называть физически неполноценными – как, впрочем, и их близких. В прежние годы они с Клэр выступали на публике вдвоем, свободно перемещаясь между его перспективой и ее.

Упомянул он скорее всего и о той авиакатастрофе, которая унесла жизни его родителей, а его самого оставила калекой. После этого он обычно говорил о Клэр. Интересно, скажет ли он о ней и на этот раз, хотя ее нет рядом с ним на сцене? Хотя они уже не живут вместе?

Клэр недолго мучилась этими вопросами.

«Наверняка вам часто приходилось слышать, – промолвил Джон, – как человек, оказавшийся в положении инвалида, говорил о ком-то или о чем-то, что стало для него своего рода катализатором, вывело его на путь обновления. В моем случае это была моя жена Клэр, которая вытащила меня из ямы бесконечных переживаний и помогла увидеть то, что мне дано, а не то, что я утратил».

Клэр не раз слышала, как Джон произносил эти слова, однако впервые на глаза навернулись слезы.

«Но бывает и так, что мы любим кого-то слишком сильно», – промолвил внезапно Джон. Клэр в удивлении замерла: раньше ей не доводилось слышать подобного.

«Конечно же, это не редкость и в тех случаях, когда наш партнер физически здоров, – продолжил Джон. – Но особенно трудно избежать этой ловушки, когда близкий вам человек в чем-то ограничен. Вы любите его, и вам хочется сделать для него все, что только в ваших силах. В конце концов, он и так много страдал, и вы намерены всячески ограждать его от дальнейших страданий».

Публика в зале одобрительно закивала, а Клэр оставалось только удивляться, с какой целью Джон повел этот разговор.