Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)

– И еще она добавила что-то странное. Вроде того, что он не способен был слышать музыку.

– Кто? Шопен? – нахмурился Рэнди.

Клэр пожала плечами.

– Должно быть, у нее в голове перемешались все композиторы, – заметил Рэнди. – Если не ошибаюсь, это ведь Бетховен был глухим?

– Кажется, так.

– Похоже, она и правда была плоха, раз начала путать их.

– Может, она имела в виду Чарльза? Он тоже не мог слышать музыку, потому что умер.

– Возможно, – согласился Рэнди.

– Я пыталась удержать ее, и поначалу она отнеслась к этому вполне спокойно.

– Что значит удержать?

– Просто держала за руку. Вот так, – она сжала его запястье и тут же отпустила.

Рэнди глянул на нее с искренним изумлением.

– Знаете, это уже слишком!

– Джон позвонил в полицию. Видимо, это было ошибкой, потому что тогда-то она и запаниковала. В тот момент, когда услышала сирены. Может, я смогла бы отговорить ее, если бы не полицейские машины.

– Может быть. А может, оказались бы с ней в реке.

Клэр понимала, что спорить с ним не было смысла. Ей не хотелось рассказывать ему о своих препирательствах с Марго. О своих сомнениях: отпускать или не отпускать.

– Словом, приезд полиции здорово ее напугал, – закончила Клэр. – Вот тогда-то она и прыгнула.

Снежный ангел, парящий над рекой.

В желудке у Клэр что-то повернулось, и она судорожно схватилась за спинку скамьи, уронив на пол вилку и пару виноградин.

– Ох, простите, – она не могла нагнуться, чтобы подобрать упавшее – вокруг и так все плыло и покачивалось.

– Я подниму, – достав вилку и виноград, Рэнди положил все на свою тарелку. – Вы в порядке?

– В общем… да, – Клэр почувствовала, как ее щеки заливает румянец. – Со мной случаются иногда приступы головокружения, – призналась она. – Я знаю, что это как-то связано с той встречей на мосту. Тогда я чувствовала себя вполне нормально. Но теперь, стоит мне вспомнить о случившемся, как голова в буквальном смысле идет кругом.

– Простите, – сказал Рэнди. – Простите, что заставил вас заново все пережить.

Клэр отвернулась, не в силах выдержать его сочувствующий взгляд. Ей вдруг показалось, что она может расплакаться.

Рэнди забрал у нее пустую тарелку и положил ее в корзину. Затем он вытащил оттуда термос.

– Не желаете слабенького кофе?

– С удовольствием.

– Не стоило мне сразу наливать туда молоко, – добавил он. – Боюсь, я просто не подумал.

– Мне нравится с молоком. Честное слово.

Рэнди разлил в пластиковые чашечки светло-коричневый кофе.

– Несколько лет назад я упал с лестницы, – сказал он, вручая Клэр ее чашку. – Оступился, ну и… – он махнул рукой, показывая крутой вираж, и Клэр невольно вздрогнула. – Сломал тогда ногу. Стоило мне потом прикрыть глаза, и у меня возникало чувство, будто я вновь падаю вниз.

– Все верно, – кивнула Клэр. – Очень похоже на то, что я чувствую сейчас.

По лицу Рэнди скользнула грустная улыбка.

– Вы проявили настоящую самоотверженность, решившись поговорить со мной на такую болезненную тему.

– Наверняка и вам не просто было рассказать о том вечере, когда Чарльз упал с моста.

– Верно, – Рэнди опустил взгляд на свою чашку.

Воцарилось долгое молчание. Где-то за стенами театра просигналила машина, а затем вновь наступила тишина.

– Что ж, – сказал наконец Рэнди, – судя по всему, она обрела покой. Это то, о чем я постараюсь помнить.

– Я тоже стараюсь думать об этом, – кивнула Клэр.

Рэнди погладил аккуратно подстриженную бородку, разглядывая высокие окна часовни.

– В прошлый раз вы упомянули о своей сестре, – неожиданно заметил он.

Клэр удивило, что он помнит про Ванессу. Ей-то казалось, что он с головой был погружен в собственные мысли.

– Верно. Я написала ей после нашей встречи, – она действительно отправила Ванессе коротенькое письмо, упомянув о том, как бы ей хотелось встретиться и поговорить. – Ответа пока нет, но и времени прошло совсем мало.

– Когда вы виделись с ней в последний раз?

– В десять лет.

– Надо же. И что вы о ней помните?

Улыбнувшись, Клэр поднесла к губам чашечку кофе.

– У нас с ней было такое замечательное детство, какое только можно себе представить.

– Но вы же сказали, что ваши родители развелись, отец забрал вашу сестру к себе и вы с ней больше уже не виделись.

– Тем не менее, – пожала плечами Клэр, – наше детство и правда было чудесным… Честно, честно, – добавила она, заметив в глазах Рэнди тень сомнения.

– Попытайтесь-ка убедить меня в этом, – он аккуратно промокнул салфеткой губы. – Я скептично отношусь к такому понятию, как счастливое детство.

– Ну, моим прадедом был Джозеф Сипаро, – начала Клэр. – Вам это имя что-нибудь говорит?

– Нет. А должно?

– В начале двадцатого века он был одним из лучших карусельных мастеров во всей стране, – Клэр заметно оживилась, рассказывая о своем прошлом.

– Правда? – с неподдельным интересом спросил Рэнди.

– Да. Умер он задолго до моего рождения, однако успел обучить искусству изготовления карусельных лошадок своего сына и моего деда, Винсента Сипаро. Вот дед-то и построил у себя во дворе настоящую карусель.

– Да что вы! Но разве к тому времени эпоха деревянных лошадок не подошла к концу?