Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)

– Но почему? Почему она в такой момент вдруг вспомнила о вас?

– Понятия не имею.

– Она сказала…

– Клэр, – остановившись, он сжал ее плечо, – не могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом? А лучше просто помолчим.

– Хорошо, – настал ее черед уступить.

Они вновь принялись танцевать, но в Рэнди что-то изменилось. Ладоням его не хватало былой нежности, да и двигался он достаточно скованно.

– Может, уйдем? – спросил он, когда закончилась очередная мелодия. – Мне бы хотелось уйти отсюда прямо сейчас.

Они взяли пальто и молча направились к машине. Рэнди сунул в рот трубку, но так и не зажег ее.

– Когда вам нужно быть дома? – спросил он, усаживаясь на пассажирское место.

Клэр прикинула, сколько времени ей потребовалось бы на поход в кино и ужин с Амелией.

– У меня есть еще час, – ответила она. Ее ничуть не удивило, когда Рэнди предложил проехаться до маленького театра.

В бывшей часовне было тихо и прохладно. Рэнди включил боковое освещение, и они с Клэр устроились на скамье, которая стала для них уже родной.

Рэнди ссутулился, опершись локтями о колени. За все то время, что они ехали к театру, он не промолвил ни слова.

– Я здорово ревновал к Чарльзу и Марго, – сказал он, не глядя на Клэр. – Ребенком я часто думал о том, как было бы здорово, если бы они исчезли. Я же рассказывал вам о своем отце? – поднял он голову.

Клэр кивнула.

– По словам матери, я унаследовал все его отвратительные качества. Сейчас-то я не сомневаюсь, что был совершенно нормальным подростком. Но рядом с двумя «ангелочками», как называла их мать, я выглядел малолетним преступником, от которого окружающим было одно только беспокойство. Если бы ей и отчиму удалось найти легальный способ избавиться от меня, они бы сделали это в мгновение ока.

– Мне так жаль, Рэнди.

– Это не значит, что Чарльз и Марго были мне безразличны, – продолжил он. – В душе я знаю, что всегда любил их.

– Не так-то просто порвать узы между родными братьями и сестрами, – заметила Клэр. Неожиданно ей вспомнилась Ванесса. Должно быть, она тоже любила свою сестру, однако от тех эмоций, судя по всему, не осталось и следа.

Рэнди словно бы не слышал Клэр.

– Я не сказал вам всей правды о том, что случилось тогда на мосту, – промолвил он.

– Серьезно?

– Да. На самом деле мой младший брат Чарльз никогда не был озорником. Ему бы и в голову не пришло выскочить за перила на край моста. В действительности они оба страшно боялись идти по мосту. Прежде им никогда не доводилось этого делать. Если им нужно было попасть на ту сторону, кто-нибудь непременно подвозил их. Но после такого снегопада о машинах не могло быть и речи. Вот почему меня попросили проводить их до дома.

Клэр вспомнилась первозданная белизна снежного покрова, укутавшего мост в Харперс Ферри.

– Что же произошло?

– Марго неплохо справлялась с ситуацией, – заметил Рэнди. – Она шла посередине моста и что-то напевала, чтобы не пугать себя мыслями о высоте. А вот Чарльз просто изнемогал от страха. Глядя на него, я ощущал целый букет эмоций. Мне было стыдно, что мой брат – такой нытик. И в то же время я не мог не пожалеть его. Вдобавок я здорово злился на то, что должен сопровождать двух «ангелочков», вместо того чтобы строить с друзьями снежную крепость.

Рэнди повернул голову, и балконные огни озарили его щеку, висок и длинные ресницы. Клэр мучительно было видеть боль на его лице. К чему пересказывать эту давнюю историю? Все случилось много лет назад, и в подобных воспоминаниях нет никакого толка. Но не успела она заговорить, как Рэнди продолжил:

– Мне хотелось помочь Чарльзу. Я и правда думаю, что в тот момент у меня были самые благородные намерения. Мне хотелось пробудить в нем хоть капельку мужества. Я взял его за руку и повел, убеждая в том, что бояться тут совершенно нечего. Обычный мост, вот и все. Я знаю, Чарльз хотел мне угодить, хотел казаться храбрым, но лицо у него буквально побелело от страха. Как бы то ни было, он шел, цепляясь за мою руку, а я все ближе и ближе придвигался к краю платформы и повторял при этом: «Все хорошо. Это обычный мост, он тебя не укусит».

Рэнди провел рукой по лицу. Клэр, чувствуя его боль, подсела к нему поближе.

– Все в порядке, – сказала она, не отдавая себе ясного отчета в том, к чему относилась ее фраза. Клэр всегда была мастером утешений: слова-пустышки с легкостью срывались с ее языка.

Рэнди вновь заговорил, с трудом подавляя эмоции: