Любовник на все времена

Более того, он держал у своих глаз бинокль, который был направлен прямо на нее. Даже здесь, в театре, среди множества народу Диана почувствовала, как незримая, звенящая от напряжения струна соединила их обоих. Его желание и страсть в одно мгновение передались ей, и она уже не могла отвести глаз от его ложи. До ее слуха донесся громкий смех зрителей, которые смеялись над очередной плоской шуткой, произнесенной актерами. Кривлявшиеся на сцене актеры пытались развеселить публику, вдохнув жизнь в старый, как мир, сюжет о ссорящихся между собой супругах.

Но разве все присутствующие не были актерами, причем с присущей каждому из них ролью? Кем была раньше она сама? Дочерью, внучкой, сестрой и, наконец, желтофиолей или девушкой, долгое время остававшейся без кавалера. А для Генри — кто она? Конечно, больше, чем друг. Но меньше, чем любовница, к сожалению. Она принадлежала ему. Это ощущение возникло в самой глубине ее естества. Ее души.

Но ведь она все разрушила. Хватит с нее мучений в жизни — раз испытав это на себе, она не хотела повторения.

Пытаясь рассмотреть Диану как можно лучше, Генри плотно прижал бинокль к глазам. Всю прошедшую неделю он провел в Рейвенсфилде, почти не понимая, что делает, так как ежеминутно думал только о ней: о строптивой, прекрасной и такой желанной мисс Мерриуэзер.

Генри разглядывал каждую веснушку, каждый рыжий локон, и не мог наглядеться. Он усмехнулся. Судя по хмурому виду Дианы, комедия ей не нравилась. Сэру Скуке стоило бы раскинуть мозгами, прежде чем приглашать свою невесту на спектакль, где поженившиеся три недели назад супруги начинают ссориться и ругаться.

Диана пока его еще не заметила. Но непременно заметит, даже если для этого ему придется пойти на скандал наподобие того, который недавно устроил сэр Таунли. Генри был преисполнен решимости.

Как только Диана увидела его, он сразу понял это по ее тут же напряженной позе и выражению лица. От удивления у нее округлились глаза, а рот открылся в немом возгласе.

Для того чтобы скрыть смущение, она закусила нижнюю губу. И у него тут же перехватило горло.

«Вот видишь, Диана, ты никак не можешь отделаться от меня и от своих чувств ко мне. Не пытайся хитрить».

Видимо, для того, чтобы убедить его в обратном, она отвернулась к Стикли и заговорила с ним.

«Ладно, — обозлился Генри. — Если ты можешь притворяться, то я не могу». Эта игра между ними ему надоела, если не сказать, осточертела. Он не мог с деланным равнодушием смотреть, как она удаляется от него, как она кокетничает с другим мужчиной. Генри резко встал, отдал бинокль Оливии и вышел из ложи.

Следом за ним вышел Джеймс.

— Погоди, Хэл. Или ты полагаешь, что я как настоящий дикарь похищу твою женщину, чтобы помочь вам соединиться?

— Отвяжись.

— Каким был, таким и остался. Постой, не кипятись. Давай лучше зайдем в буфет и там все обсудим. Отвергнутый кавалер не всегда настроен излить свою душу, зато всегда не прочь выпить.

— Да не о чем тут разговаривать. Она отвергла меня. Она согласна выйти за этого чертова баронета.

— Женщина, не желающая за тебя выходить, — задумался Джеймс. — Наконец-то нашлась одна, способная на такое.

— Она хочет быть со мной, — взорвался Генри. — Только не хочет за меня замуж.

Джеймс положил руку ему на плечо.

— Нет, надо все-таки зайти в буфет. Пусть тебе не хочется, зато мне надо выпить.

Они прошли в ближайший буфет, где пока было не очень многолюдно. Генри занял два свободных стула в укромном уголке, пока Джеймс заказывал ликер. Двое мужчин собирались говорить по-мужски, для этого требовалось некое подобие уединения.

— Итак, начнем. — Джеймс сделал небольшой глоток. Генри, в свою очередь, одним махом выпил половину стакана.

— Лучше бы ты взял бренди, — пробурчал он.

— Итак, — повторил Джеймс, делая другой небольшой глоток.

— Что ты заладил итак, да итак?

— Итак, ты сказал, что мисс Мерриуэзер предпочитает тебе баронета. Это просто невероятно. Может быть, я сужу несколько предвзято, но ты мне кажешься более выгодной партией.

В знак согласия Генри поднял вверх стакан и, осушив его до дна, поставил на стол.

— Диану мало волнуют титулы и деньги.

— Теперь я понимаю, как она относится к тебе, — ответил Джеймс. — Ты ей нравишься.

— Я знаю это. И она знает об этом, но вот это ее и пугает.

— Понятно. А ты говорил с ней по поводу ее страхов?

— Да, пытался. Но она ничего не хочет слушать.

Генри действительно пытался разубедить Диану, уверяя ее, что не собирается разбивать ей сердце. Но разве он пытался докопаться до подлинных причин ее нежелания выходить за него? Нет!

— Мне кажется, тебе стоит более внимательно выслушать ее возражения. Или ты передумал ее удерживать?

— Если бы знал, что она будет счастлива с другим, я не стал бы ее удерживать. — Генри схватил недопитый стакан Джеймса и осушил его до дна. — Впрочем, я в этом не уверен. Она понимает меня, верит в меня, умеет поддержать в трудную минуту. И я также вижу ее насквозь, как бы она ни старалась что-нибудь утаить от меня. Мы… — он запнулся, — …мы словно две родственные души.