Любовник на все времена

И вот наступил миг, когда терпеть больше не осталось сил. В глазах вспыхнул огонь, и ее тело разлетелось на мелкие кусочки, которые поднялись высоко в воздух и растворились. Она перестала существовать, превратилась в ничто. Время остановилось, Диана погрузилась в сладостное блаженство. Но вот она стала выплывать из океана блаженства, ощущая быстрое биение сердца, пульсирующую в жилах кровь.

Откуда-то издалека до нее донесся голос Генри. Странно, но он звучал взволнованно.

— Диана? Любовь моя? Что с тобой? Ответь?

— О-о-о, — застонала она в ответ.

— С тобой все в порядке? Ди, ответь мне. Прошу тебя. — В его голосе чувствовалась неподдельная тревога.

— Со мной все хорошо, — произнесла наконец Диана, чувствуя на своих губах глупую, но счастливую улыбку. — Мне кажется, что все мое тело превратилось в студень.

— В таком случае тебе надо немного отдохнуть. Сегодня ночью тебе понадобятся все твои силы. Тебе удобно? Как твое настроение?

— Прекрасно. — Она положила голову на его широкую грудь, наслаждаясь запахом его мокрой от пота кожи, стараясь вобрать в себя исходившую от него силу. — А как твое настроение?

Генри усмехнулся:

— Мне тоже хорошо, но скоро будет еще лучше. Ты не представляешь, как приятно держать тебя в руках, такую довольную, расслабленную от доставленного мной удовольствия.

Глава 18

«Лорд и леди Уэстон пригласили меня к себе домой на другой день после банкета. Вся их семья была в сборе, так что я не удивлюсь, если они и сегодня продолжают праздновать вашу свадьбу. Мне там очень понравилось, но тебе стоило бы предупредить о том, что меня там ожидает. Как только я вошел под крышу дома, меня не оставляли в покое ни на минуту. Удивительно, но у леди Уэстон и у леди Шелдон был наготове для меня список невест. Целых семь имен. Одна из моих невест, она еще ходит в школу, строила мне глазки, а я строил глазки тетке твоего мужа. Было так весело, что я даже не заметил, как потерял три пуговицы на сюртуке. Между нами, я случайно услышал, как леди Данстон шептала своей сестре, что предупредила тебя насчет кареты. Кроме того, было сказано много такого, чего я не хотел бы знать…»

Письмо Александра Мерриуэзера сестре Диане Уэстон.

— Просыпайся, любовь моя.

Диана промычала что-то невразумительное, не желая расставаться с чудесным сновидением. Ей снилось, что Генри целует и ласкает ее грудь. Каждое прикосновение его губ, зубов, языка вызывало у нее сладострастный трепет.

— Ди, проснись и поцелуй меня, мы уже подъезжаем.

Она была уже на краю блаженства, если бы только он догадался и тронул ее там, между ног. Генри поцеловал ее в шею, но, видя, что она не хочет просыпаться, легко потряс за плечо. Диана стала выплывать из сонной пелены, и тут он тронул ее за бедро почти там, где ей хотелось. Его пальцы скользили по внутренним поверхностям ее бедер, словно лодка между берегами Темзы. Очень скоро Диана потеряла терпение, застонала и впилась страстным поцелуем в его губы.

Генри зарычал, его плоть напряглась под сидевшей на его коленях Диане. Затем с довольным видом ухмыльнулся:

— Я же говорил тебе, любовь моя, что доведу тебя до исступления.

— Еще не довел, — солгала Диана.

— Ладно, в таком случае мы сейчас все быстро исправим. — И он тут же просунул палец еще глубже.

Диана застонала, услышав ее стон, он улыбнулся от удовольствия и продолжил свои волшебные движения, вызывавшие у нее такие острые ощущения. Его ритмичные поглаживания сделали свое дело, Диана была уже на краю блаженства. Это было восхитительно и одновременно мучительно. Она стремилась вперед, к неизвестному концу, сулившему что-то необыкновенное, а он медлил и не торопился.

— Зачем ты мучаешь меня? — простонала она, сгорая от страсти. Судя по ее голосу, ее никак нельзя было назвать мученицей.

— Ага, ты уже горишь от страсти, не так ли?

Лгать и притворяться у нее больше не осталось сил. Генри прав, в этот миг Диана даже думать забыла о боли, о которой ее предупреждали.

— Да, да. Еще! — Она задыхалась от возбуждения.

— Вот и хорошо, то, что нужно. — Генри хладнокровно отнял от нее свои руки.

— В чем дело? Что ты делаешь? — возмутилась Диана.

— Сейчас мы прервемся. Но скоро продолжим, как только приедем и очутимся в спальне. Так будет лучше и для тебя, и для меня.

Глаза Генри потемнели и превратились в темное синее море. Он весь напрягся и прошептал:

— Мне следовало взять тебя в Лондоне.

Диана была согласна с ним всем сердцем.

— Ты можешь меня взять здесь и сейчас. Ты же сам признавался, что можешь это проделать в карете. Ну, давай, я хочу тебя.

— Нет. — Он решительно затряс головой и осторожно снял ее со своих колен. Ошеломленная, сбитая с толку Диана не сопротивлялась, она едва не онемела от досады и удивления, тогда как ее распаленное тело жаждало, просило, требовало удовлетворения.

Генри выглянул в окно.

— Минут через пять мы будем дома. — Он лукаво посмотрел на нее. — Как только мы приедем, я вынесу тебя на руках из кареты, независимо от того, одета ты или полураздета.