Любовники

— Болван!.. Нет, я конченый болван… — стонал он. — Прости… Прости… Ну, хочешь, я все сначала начну?.. — Он поднял голову и посмотрел на Дину.

Дина резко успокоилась, взяла в ладони Костино лицо и порывисто и нежно принялась целовать его: лоб, щеки, глаза, губы… Они поднялись оба и крепко прижались друг к другу. Из закрытых глаз Дины потекли слезы. Потом она заплакала навзрыд.

Дина плакала. Не потому, конечно, что ей стало жаль несчастную Серафиму, тридцать лет демоном-разлучником витавшую над их с Костей гнездом. Или напротив — ангелом-хранителем осенявшую их любовный союз?..

Почему она плакала?.. От радости, что наконец сможет стать законной женой своего возлюбленного?.. Навряд ли по этой причине. Если уж это не имело значения и тридцать, и двадцать лет тому назад, когда столько проблем навалилось на них со всех сторон, сейчас штамп в паспорте и подавно потерял свою актуальность и значимость.

Дина плакала. А Костя молча прижимал ее голову к своему плечу.

А потом они решили, что полетят проведать Костину мать, оставшуюся в огромном доме вместе с преданной Аннушкой, чтобы обсудить с ней свой возможный предстоящий переезд, ремонт дома — если, конечно, мать еще в состоянии обсуждать подобные вещи. Еще они уладят на месте формальности с Костиным новым статусом, а потом вернутся и устроят свадьбу. Свадьбу с отсрочкой в тридцать долгих лет. В тридцать счастливых лет…

Тридцать лет тому назад

Костю выписали с гипсом на ноге, а дней через десять его полагалось снять.

Накануне вечером в больницу приехал Миша и забрал Дину у друга.

— Мне нужна Динина помощь, — сказал он Косте.

Миша привел Дину в Костину квартиру. В ней все сверкало и пахло свежей краской и чистотой.

— Для чего же я вам нужна? — спросила Дина.

Миша засмеялся:

— А вы думали, я вас сюда привез уборку делать? Или стирку? Нет, в этом деле мне было кому помочь.

Он провел Дину в кухню, раскрыл холодильник и сказал:

— Я хоть и ресторанный работник, но готовить совершенно не умею. Правда, — засмеялся он снова, — в том, что ем, я разбираюсь весьма неплохо. А вы, как я знаю, готовите прекрасно. К тому же наш дорогой Константин Константинович уже так привык к вашей стряпне, что, боюсь, другого и есть уже не сможет.

— Понятно, — кивнула Дина и по-деловому перебрала запасы провизии. — Задача ясна.

— Что вам еще нужно, чтобы приготовить праздничный обед по столь знаменательному поводу, как окончание ремонта?..

Дина посмотрела на Мишу удивленно: какое окончание ремонта?! Человека домой выписали после двух месяцев неволи!..

Но Миша уже смеялся:

— Я пошутил! Праздновать будем конечно же возвращение нашего теперь уже общего друга к родным пенатам.

Дина засмеялась:

— Я чуть на вас не напустилась!.. — и добавила: — По-моему, здесь не на один праздничный обед.

— Ну, мы и не последний день живем! Командуйте. На подсобных работах я вполне сгожусь.

* * *

А на следующий день Костю привезли домой. Несмотря на замурованную недвижную ногу, до четвертого этажа он добрался самостоятельно и почти без передышки.

— Так, — сказал Костя, переступая порог своей квартиры, — что ты тут наделал?

— Как задумали, — ответил Миша. — Все по плану.

— Отлично! Дина, он показал вам квартиру?

Дина заметила сразу это Костино «вы» и подумала, что, возможно, он не хочет пока демонстрировать другу произошедшее сближение… Правда, сама она еще тоже не вполне освоилась с «ты» и «Костя», и в их общении часто одна форма обращения сменялась другой.

— Нет, Константин Константинович. Только кухню.

Костя рассмеялся:

— Каков домостроевец!

— Твой дом, сам и покажешь, — поспешил оправдаться Миша.

— Ладно, ладно… Отгадайте, чего я хочу больше всего на свете прямо сейчас?

Миша и Дина в голос ответили:

— Кушать!

Костя снова рассмеялся:

— Вот такую я себе репутацию заработал! Нет, я хочу в родную ванну! — И он повторил нараспев, с вожделением: — Ванна! Родная моя ванна с горячей водой!.. Миш, поможешь мне вымыться?..

— А я пока накрою на стол? — спросила Дина.

— Да, вот здесь. — Костя показал на круглый стол в гостиной. — Миш, достань парадную скатерть.

Пока Дина хлопотала с обедом, из ванной доносилось Костино сладострастное рычание и предостережения друга: «Осторожней, не грохнись! Шею свернешь!»

— Дина! Вы не представляете, что я сейчас ощущаю! — Костя вышел из ванной благоухающий, бритый и счастливый. — Я ждал этого омовения все два месяца, теперь я чист, как ангел. Я дома! Я голоден, как… как стая волков!.. А тут запахи такие!.. Ммм… Нет! Для того чтобы все это вот так, до потрохов, прочувствовать, стоило упасть с лестницы, скажу я вам, ребята!

— Я твоих восторгов не разделяю! — сказал Миша. — Ты два месяца валялся в койке, тебя с ложечки кормили, книжками развлекали… а я тут с твоим ремонтом…

— Вот нужно тебе было именно сейчас подсунуть эту ложку дегтя!.. — Костя хлопнул Мишу по плечу. — Миша! Друг! Я твой должник. Думаешь, я не ценю?

Дина посмеивалась над этой дружеской пикировкой и заканчивала приготовления к обеду.

Константин Константинович поспешил сменить тему: