Любовники чертовой бабушки

«А может, и в самом деле так сильно влюблен?» — потешила я себя эфемерной надеждой.

Всмотрелась в него внимательней и поразилась: «Да, природа трудилась не покладая рук. Не правдоподобный красавчик! Неприлично мужчине иметь такую яркую внешность. На такой жирной почве любовь не растет. Парень валяет дурака, не может быть никаких сомнений».

— Хорошо, — сдалась я, — оставайтесь. Только смотрите, Андре, потеряете работу, мне вы такой ни к чему. Я и сама не люблю работать.

Он радостно ужаснулся (и такое бывает):

— Работать вам?! Муза! Нет, никогда!

— Я тоже так думаю, но кормить-то нас кто-то должен. Как вы полагаете, Андре, хорошо будет, если вы лишитесь работы?

— У меня есть собственность. В крайнем случае, ее можно продать, а деньги положить в банк и жить на проценты.

Я вздохнула:

— Поступайте, как знаете, Андре, только я девушка порядочная и в свой номер вас не пущу.

— И не надо, у меня есть свой. Мы будем встречаться днем, если вы захотите меня осчастливить.

Пришлось пообещать:

— Обязательно захочу.

Глава 35

Ни свет ни заря меня разбудил телефонный звонок. Вне себя от ярости я подпрыгнула на кровати и нервно схватила трубку.

— Муза, это Андре, — услышала я.

«Черт бы тебя побрал!»

— Что случилось, мой дорогой? — ангельским голоском осведомилась я, всеми силами не давая прорваться из недр взбешенной души неуместному гневу. — Вы уже проснулись?

— Муза, я вовсе не спал. Муза, я думал о вас.

— Ах, Андре, нельзя так себя изводить. Я здесь, сплю в своем номере, никуда уходить не собираюсь, или вам не терпится меня попреследовать?

— Муза, зачем вы так? Я не шпион, я влюбленный.

«Понятное дело. Если принять во внимание мои шепелявость и косолапость, иначе и невозможно подумать».

Но вслух пришлось мне сказать:

— Простите, я еще не проснулась.

— Какой ужас, Муза, я вас разбудил?

— Ничего страшного, Андре, я рада вас слышать.

— Муза, вы на меня не обиделись?

«Вот те на! Только этим и занимаюсь!»

— За что, Андре? — нежно прошелестела я.

В трубке последовало молчание, которое я должна была принять за смятение чувств.

— Муза, я следил за вами, это некрасиво.

«Некрасиво?!! Ха! Безобразие!»

— Понимаю вас, милый Андре. Любовь — это святое. Мне очень хотелось бы ответить вам тем же…

«Но жутко хочется спать!»

— Не продолжайте, Муза, и я вас понимаю. Не каждый способен сразу влюбиться с первого взгляда. Некоторым могут понадобиться годы общения с человеком.

«Годы!!!»

Я была в шоке. Тем более что годы общения способны вызвать лишь ненависть, а не любовь.

— Годы общения — это слишком, — скорбно пискнула я, собираясь в известном русле дальше тему развить, но Андре меня перебил:

— Муза! Вы правы! Я к вам иду!

«Весьма странный он сделал вывод!» — подумала я и завопила:

— Не надо, Андре!

— Почему?

— Я не одета!

— Так оденьтесь.

— Я не хочу!

— Правильно, не одевайтесь. В том виде, в каком вы есть, наверняка покажетесь мне соблазнительной.

«Этого-то и боюсь! Смола, банный лист, пластырь и даже скотч (все, вместе взятые!) не идут с ним в сравнение!»

— Андре, а кроме моего номера нам больше встретиться негде?

— А куда бы вы хотели пойти?

— Куда угодно, лишь бы не расставаться с вами навеки, — ответила я (совсем, наверное, сдурела).

— Тогда я знаю, куда мы пойдем! — обрадовался Андре. — Спускайтесь скорей, жду вас в холле.

Напяливая юбку и блузку, гадала, удалось ли мне побить армейский рекорд по одеванию. В зеркало глянула лишь мимоходом. Мысль о макияже отпала сама собой. Зачем, когда и так отбою нет от поклонников. В общей сложности на сборы ушло шесть минут. Как мне это удалось, по сей день не понимаю. Лишь на расчесывание своих длинных волос каждое утро трачу больше четверти часа. Видимо, мысль о том, что блондин может ввалиться в номер, сильно меня вдохновила.

Когда я спускалась по лестнице, в блузке наизнанку, в юбке а-ля «на ней выспался кот», умытая чисто символически и с созданной пятерней прической «я упала с сеновала, тормозила головой», Андре испуганно отпрянул и радостно завопил:

— О Муза, как ты прекрасна!

— Знаю сама, — ответила я, проклиная Казимежа. Как всегда, кашу он заварил, а расхлебывать мне. Андре пригласил меня на прогулку. Полусонные и полуголодные, мы бесцельно бродили по лесу до обеда — Андре назвал это красивым словом «пикник». Когда он достал из рюкзачка несколько бутербродов и две банки пива, я поняла, что он прав: это пикник. Однако рано я радовалась. После пива и бутербродов мне стало нехорошо. Как я ни уговаривала себя, сохранять любезность было почти невозможно. Дитя имперской столицы, я, конечно, обожала лес, но с кустами, если уж нет там сортира. Удивляясь своей выносливости, я все же сумела продержаться среди елочек до заката. Когда же солнышко показало нам кукиш, я настойчиво, даже слезно, запросилась домой. Андре нехотя вынужден был проводить меня к номеру. Разумеется, к моему — о другом не могло быть и речи. Рассталась я с ним намеренно сухо. Едва вошла в номер, зазвонил телефон. «Это Андре, черти его раздери!» — подумала я, решив не брать трубку.