Любовники Екатерины

Но оскорбленная царица утешиться не могла.

Конечно, она не показала Лизаньке своей ненависти. Она подарила Мамонову три тысячи душ крестьян в виде свадебного подарка. Надо же заботиться о народе и дать народным душам хозяина в чьем-нибудь лице…

Лизанька Щербатова была тронута добротой государыни, которая сама одевала ее к венцу и подарила молодой десять тысяч рублей золотом на счастье, жениху — два бриллиантовых кольца для обручения огромной стоимости.

Лизаньке даже было жаль, что она обидела государыню и венчается с ее фаворитом. Под венцом она все плакала.

Поздравив молодых и выпив шампанского за их благополучие, Екатерина удалилась в свои покои.

Через четверть часа к Мамонову явился дежурный офицер с приказом немедленно оставить Петербург с молодой женой. Тут же ему был передан пакет с миниатюрным его собственным портретом, который царица всегда носила на груди. Портрет был изуродован.

Мамонов с женою поселился в Москве и весь отдался своему счастью.

Через две недели, которые пролетели в сладком и уютном единении, молодые однажды гуляли в парке, потом вернулись в свою спальню, предвкушая новые наслаждения любви.

Неожиданно из темноты выскочили солдаты. В один миг граф и графиня были связаны.

Мамонов закричал, но знакомый голос сказал ему:

— Замолчите, ваше сиятельство. Кричать бесполезно. Никто не посмеет явиться сюда.

Мамонов узнал голос московского полицеймейстера.

— По какому праву производится такое насилие? — спросил он.

— По указу государыни, против которого всякое право бессильно, — ответил полицеймейстер.

Мамонова привязали к креслу. Зажгли лампу… И несчастный увидел, что солдаты срывают платье с его молодой жены… На вопли ее никто из слуг не прибежал. Очевидно, все заранее получили приказ, как себя вести.

Надругавшись над бедной графиней, солдаты избили ее плетью, превратив ее спину в сплошную кровавую рану.

Исполнив в точности указ императрицы, полицеймейстер с солдатами удалился.

Явились слуги. Мамонова отвязали от кресла, привели в чувство несчастную женщину. Оба долго были больны. Выздоровев, Мамонов уехал с обиженной женой, жертвой низкой мести, за границу, покинув страну, где «всякое право бессильно перед указом свыше».

Однако, злоупотребления властью возможны везде и при всяком строе, даже при республике. Достаточно вспомнить Венецию средних веков или вторую римскую республику.

Что же из этого следует? А то, что ни один человек не должен иметь над другим никакой власти. Но вряд ли это возможно.

Честолюбивый и надменный Платон Зубов вскоре вытеснил брата из сердца императрицы. Валерьян был случайным фаворитом, и Платон сумел, подчинить себе государыню, женственная душа которой до смерти осталась верна себе и жаждала подчинения сильной мужской воле. Она ни в чем не могла отказать своему любовнику.

Платону Зубову было всего двадцать три года, но он был холодно-расчетлив и бесстыдно-циничен. Он добивался положения фаворита еще при жизни Ланского, но вытеснить красавца Сашеньку из сердца императрицы было невозможно. Потом царица привязалась к Мамонову, и Зубов терпеливо ждал, чтобы ее увлечение прошло.

Нарышкина заверила царицу, что Зубов безумно в нее влюблен, и самонадеянная Екатерина, которая и в старости была убеждена, что сохранила свою красоту и обаяние, охотно этому поверила.

А Зубов, сделавшись временщиком, стал необыкновенно наглым и требовательным. Это был Орлов конца царствования. Но Орлов был груб только с Екатериной, а с окружающими очень вежлив, корректен. Зубов был высокомерен и заносчив. Он наносил непростительные дерзости наследнику престола Павлу Петровичу, твердо уверенный, что Павел царствовать не будет, потому что Екатерина говорила ему о своем завещании. Один раз, когда цесаревич приехал к нему с визитом по настоянию матери, Зубов заставил его ждать более часа в приемной, а потом выслал сказать, что занят и принять великого князя не может. И когда Павел взошел на престол, то Зубову пришлось валяться пред ним на коленях, вымаливая себе прощение. Все свои наглые выходки он свалил на покойную императрицу, уверяя, что она от него требовала такого отношения к цесаревичу.

Когда императрица приблизила к себе Зубова, Потемкин был в Яссах. Конечно, всесильный князь Тавриды вскоре узнал, что у царицы появился «больной зуб», как называли Зубова при дворе. Потемкин был угрюм и озлоблен, а когда ему сообщили, что Екатерина возвела Зубова в княжеское достоинство, то с ним сделался припадок бешенства. Он перебил всю посуду, все дорогие вазы, изломал всю мебель, избил своих слуг и велел выпороть свою любимую крепостную наложницу. Светлейший князь не умел гневаться, не проявляя своего гнева. Ему хотелось, чтобы все чувствовали его настроение.

Обыкновенно фавориты получали графский титул. Екатерина поставила ничего не сделавшего для родины мальчишку рядом с ним, гениальным полководцем, героем трех кампаний, завоевателем Новороссии и Крыма…

— Или я, или Зубов! Кто-нибудь из нас должен умереть.