Любовница

– На кларнете. И фортепьяно, разумеется.

– Хорошо. Что же, я дам вам совет!

– Да?

– Держитесь этого. Вашего исполнения. Не забывайте об этом ни на минуту, когда дирижируете. Никогда не пытайтесь указывать оркестру, как играть, не вспомнив, как это трудно!

Он кивнул.

– Да.

Тэра улыбнулась.

– Вряд ли мне нужно было говорить вам об этом. Я думаю, вы и так это знаете.

Он порывисто протянул руку и сжал ее ладонь.

– А вы не должны дать пропасть вашему замечательному таланту, – сказал он со значением.

Высокая фигура Сола появилась в дверях.

– Дорогая, я ищу тебя повсюду.

– Я иду. Немного заболталась. – Она мягко освободила кисть от крепкого пожатия студента.

Что касалось ее собственных устремлений, она чувствовала, что нет необходимости говорить вслух о том, что внутри ограниченного жизненного пространства есть место только для одного маэстро.

Два дня спустя они были уже в Нью-Йорке. Сол лежал, распростершись на кровати в номере отеля, внутренне готовясь к вечернему спектаклю в "Метрополитен-Опера", где он должен был дирижировать "Летучим голландцем".

Генеральная репетиция прошла неудачно. Певица-сопрано, исполняющая одну из главных партий, в слезах убежала со сцены, возмущенно заявляя, что Ксавьер – бессердечный садист. Команда осветителей, которую маэстро ужалил с жестокостью змеи, надулась. Оркестр, отчаявшись угодить дирижеру, проявлял мрачную покорность.

Тэра знала, что Ксавьер чувствует неловкость из-за всего этого. Конечно, он всегда был тираном – блестящим, самоуверенным и властным. Но сейчас этот блеск потускнел, на него легла тень горечи и цинизма. Он завоевал мир, но он бросил свою жену, искалечил и лишил музыкального таланта любовницу, оттолкнул от себя свою единственную дочь. Его преследовало ощущение вины, порождая ненависть к самому себе, которая теперь начала выплескиваться на окружающих.

Он безжалостно подгонял себя. Работал не переставая, ставил перед собой новые цели, искал новые интерпретации. Требовал от всех, кто работал с ним, такой же самоотверженности и наивысшего мастерства.

Тэра села рядом с ним на кровать и погладила его по лицу. С каждым прошедшим годом черты его лица становились все резче, все рельефнее. И в то же время все одухотвореннее. С каждым годом ее все более непреодолимо влекло к нему.

Она наклонилась и поцеловала его в лоб с такой нежной почтительностью, как будто приветствовала исторического героя. Его поразительная энергия и огромные познания в том, что касалось музыки и дирижирования, до сих пор вызывали в ней благоговейное уважение. Она столько получила от него, столь многому научилась!

Она провела пальцами вдоль складок, идущих от крыльев носа к уголкам твердого подвижного рта. Сол слабо застонал. Тэра прижалась губами к его рту. Он открыл глаза. Казалось, он не сразу осознал ее присутствие.

– Все в порядке, – сказала она со слегка насмешливой улыбкой. – Еще полтора часа до спектакля.

– А-а. – Он поднял руку и скользнул ладонью под ее халат.

Пока он ласкал ее, она пыталась понять, о какой из проблем предстоящего вечернего спектакля он сейчас думает. Он всегда обладал способностью заниматься несколькими делами одновременно, делая это с превосходным мастерством.

Он оставался безупречным любовником, став даже еще более утонченным и изобретательным. Но во всем этом появилась какая-то сдержанность, какая-то странная грусть.

Иногда Тэре казалось, что он предпочел бы отказаться от плотских желаний и жить как монах.

Глава 28

Наступила зима. Алессандра должна была подготовить несколько песен для престижного рождественского концерта, организованного ее учительницей пения. Тоска требовала постоянных тренировок для подготовки к конно-спортивным соревнованиям графства, которые должны были состояться на той же неделе. Последнее отнимало у Алессандры гораздо больше времени и сил, чем первое, что вызывало явное неудовольствие Сола.

Тэра в очередной раз везла Алессандру в бедфордширский коттедж, чтобы она могла поупражняться с Тоской. Сидя за рулем автомобиля, Тэра обдумывала, как ей сказать дочери о недавнем предложении Сола поехать всей семьей в горы в окрестностях Зальцбурга покататься на лыжах. Она понимала, как важно для Сола, чтобы Алессандра поехала с ними.

Поколебавшись, она дипломатично начала разговор.

– Когда? – сердито выпалила Алессандра.

– Вероятно, в середине февраля.

– На это время в школе верховой езды запланированы лучшие соревнования. Я не могу пропустить их!

– Это займет всего десять дней, – попыталась убедить ее Тэра.

Алессандра резко повернулась к ней:

– Что за проклятая жизнь!

Повисла колючая тишина.

– Извини, – сказала Алессандра.

Тэра вздрогнула.

– Поезжай ты, мама. Ты же знаешь, я ненавижу мотаться вокруг света.

– Это всего лишь Европа!

– Вам с папой будет хорошо там и без меня, – сказала девочка, отчаянно пытаясь выдвинуть разумные доводы.

Тэра видела, что выражение лица дочери кричало: "Не заставляй меня делать это!"

– Мне кажется, папа действительно хочет, чтобы ты поехала, – тихо сказала Тэра. – Он так мало видится с тобой.

– А кто, черт возьми, в этом виноват? Его никогда нет дома!