Любовница №2358

Я больше ни о чем не спрашивала. Села у окна и смотрела сквозь решетку. Как поведут себя в посольстве, если чудо позволит добраться туда? В этом проклятом дворце есть эркары. И, уж точно, не только в покоях аль-Зараха. Но я не могла выйти даже из этих проклятых комнат. Но больше всего сейчас пугала мысль о том, что посольство вернет меня сюда.  Эта мысль убивала даже самую призрачную надежду.

Бахат больше не заговаривала со мной. До вечера возилась в углу, совсем так же, как до этого возилась Шафия-кхадим. Зажигала свечи. А я хотела, чтобы она исчезла, оставила меня в одиночестве. Теперь одиночество, которое совсем недавно душило, представлялось непозволительной роскошью. Казалось, все это было бесконечно давно, в прошлой жизни.

Бахат подскочила, когда в открывшиеся двери протиснулась Масабих-раиса в сопровождении Иршат-саеда. Толстуха кивком велела ей выйти. Иршат-саед поставил на тахту свой чемоданчик:

— Со священной бидайей, муфади. Как твое самочувствие, нимат альжана?

Я не поднялась, так и сидела у окна, лишь повернула голову:

— Плохо, Иршат-саед.

Я тут же заметила, как Масабих-раиса недовольно поджала толстые губы. Медик со звонким щелчком открыл свой чемоданчик, достал знакомую пробирку с микроиглой и указал на тахту. Я подошла, задрала рукав, оголяя руку. Иршат воткнул иглу, и я равнодушно наблюдала, как крошечная емкость наполняется кровью. Медик взял меня за подбородок, внимательно всматриваясь в лицо:

— Что тебя беспокоит, муфади? Тошнота? Головокружение? Озноб?

— Клаустрофобия, Иршат-саед.

Он уколол меня холодным светлым взглядом и повернулся к толстухе:

— Позвольте мне остаться с девушкой наедине, досточтимая Масабих-раиса.

Та какое-то время колебалась, но, все же, кивнула, многозначительно прикрыв глаза. Медик поместил пробирку в окно анализатора, и я услышала знакомый размеренный писк. Едва за Масабих закрылась дверь, Иршат-саед порывисто склонился ко мне и затараторил на родном языке:

— Сейчас слушайте меня внимательно, мисс, и не перебивайте. Будет лишь один шанс сбежать отсюда. Если упустить неделю сарим — другой момент можно прождать очень долго. Это очень рискованно, потому что если вас поймают — я отрекусь от всего, что сейчас говорю. Я могу устроить побег, могу спрятать в городе эркар. Вы ведь говорили, что умеете пилотировать. Так?

— Так, — я кивнула, не помня себя от этих неожиданных слов.

— Но я могу лишь вывести из дворца — остальное зависит только от вас. Вы будете одна в пустыне. И за то, сможете ли вы добраться до посольства, не поручится никто. Итак: ваше решение?

53

Я не сразу пришла в себя. Сидела в совершенном оцепенении, глядя на Иршат-саеда. Все, что он сказал, было таким желанным, но можно ли в это верить? Кто такой этот Иршат-саед?

Мое молчание, кажется, раздражало его:

— Так что вы думаете, мисс?

Я шумно вздохнула и подняла голову, стараясь заглянуть ему в глаза:

— Почему вы предлагаете мне это, Иршат-саед? С чего это вдруг?

Я изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал. Мучительно хотелось верить, но я не могла позволить себе эту роскошь. Никому нельзя верить. Поверив, я стану уязвимой. Стану надеяться, а это может обернуться непоправимыми ошибками. Я вглядывалась в зеленые глаза, пытаясь считать малейшее дрожание ресниц, малейшее движение зрачка. Ничто не говорило о том, что он лгал. Все это выдавало лишь сильное нервное напряжение. Но, если я могла что-то считать, то это совершенно не значило, что Иршат-саед, зная это, не мог меня обмануть.

Медик раздраженно посмотрел на меня:

— Потому что я не могу отказать в просьбе одному человеку.

Я замерла, сердце оборвалось. Кажется, я побледнела:

— Кому?

— Советнику Фирелу.

Слова прозвучали так тихо, что я едва их расслышала, но теперь они бились в моей голове, причиняя нестерпимую муку. Одно это имя переворачивало все внутри. Услышать его здесь казалось просто немыслимым.

— Пол?

Иршат-саед многозначительно кивнул:

— Кажется, вы дороги ему.

Внутри будто завопили фанфары. Все всколыхнулось, зазвенело. Я готова была бежать сей же час, не обращая внимания на риски. Теперь казалось, что все получится. Но… Внезапно все заледенело. Будто на глазах промерзло, треснуло с сухим щелчком. Я ощутила, как кровь отливает от щек. Все это казалось слишком небывалой удачей.  И так вовремя… Кто такой этот Иршат-саед? Ренегат. Приближенный. Допущенный до тела. Аль-Зарах прекрасно знает о Фиреле. Что если это провокация? Чтобы дать надежду, а потом отобрать, сломав единым разом. Уничтожить наверняка. Потому что тогда я уже не выдержу, уже не поднимусь. Не будет сил.

Иршат-саед посмотрел со снисходительной улыбкой, в которой сквозило презрение:

— Вы не верите мне.

Я поднялась и отошла к окну, смотрела через узорную решетку в душную ночь. Пламя жаровен устраивало на мозаичной плитке внутреннего двора адскую пляску света и тени. То же самое творилось у меня внутри.

— Вы искушаете меня по его приказу, Иршат-саед?

— Вы не верите, мисс… — слова звучали утверждением.

— Я не могу позволить себе верить.

Я услышала, как он подошел и встал за спиной. Так близко, что я слышала его дыхание.