Любовница авторитета

– Как Суконцева? – деловито глянув на Одинцова, сухо спросил он.

– Ночью ей звонили, – сказал Максим.

Не нравилось ему поведение начальника. Слишком уж важный он сегодня. Или зазвездился Бартеньев ненароком, или какой-то подвох готовит. Вид у него такой, как будто козырь в рукаве прячет.

– Кто?

– Возможно тот, кто ее похитил?

– Личность установил?

– Как? Он даже не говорил, только в трубку дышал. И номер незарегистрированный.

– А если это Конюх был?

– Конюх? – опешил Одинцов.

Он скорее бы поверил в мистическую версию, которая осенила Любу. Валера с того света вернулся… Но у Кружилова хотя бы повод был на нее наезжать. А Конюх здесь при чем?

– Конухов Антон Викторович, – уточнил Бартеньев.

Максим пожал плечами. Слов нет – одни только эмоции, но пока еще не бурные.

– Или Репень?

Максим внимательно посмотрел на Бартеньева. Нет, его начальник по фазе не сдвинулся, это он козырь из рукава достает. Значит, есть у него какая-то информация.

– Репьев Степан Данилович, – продолжал Бартеньев. – Одна тысяча семьдесят шестого года рождения.

И про Конюха Максим знал, и про Репня, и про всех, кто был в его банде. Чебуков не знал, где они в Платовке снимали квартиру, зато видел всех бандитов в лицо. По его показаниям и были составлены субъективные портреты преступников, по эти данным их идентифицировали. Все это понятно, но не ясно, зачем Бартеньев этим козыряет?

– Что вы там нарыли, Паша? – спросил Максим, с укором глянув на начальника.

Он пришел сегодня в управление поздно, после одиннадцати. Кустарева уже не было на месте, Ожогин куда-то выехал – одним словом, работа шла вовсю. Возможно, и результат появился. Если так, то пусть Бартеньев не тянет своего павлина за хвост.

– Прошника вчера взяли, по его показаниям составили портрет. А вот потрет Репьева.

Бартеньев предъявил два фоторобота на одно и то же лицо.

– Репень?

– Он самый!

Бартеньев ликовал так, как будто сам вышел на Прошника, допросил его, получил и сверил результаты. А ведь он и сам бы мог установить личность грабителя, если бы не история с Любой. Как вкрутился в нее, так до сих пор в теме. Он здесь, а она дома. Техники с утра приходили, квартиру на сигнализацию поставили, вооружили Любу тревожной кнопкой для вызова наряда вневедомственной охраны. И еще экипаж патрульно-постовой службы во дворе дежурит, но все равно Максим беспокоится за нее.

– А какое отношения он имеет к Суконцевой?

– К Суконцевой имеет отношение Конухов! Пока мы вчера с Карцевым возились, Суконцева фоторобот Зайцева составила, Кустарев провел сравнительный анализ. Зайцев оказался фальшивым, а Конухов – настоящим! Это еще не все! Эксперты вчера пальчики с места преступления сняли! Они принадлежат Репьеву, он в машине Петряева похозяйничал…

– Кустарев где?

– Я его в следственный изолятор отправил, – с видом непогрешимого знатока и с гордостью за себя сказал Бартеньев.

– Зачем?

– К Чебукову. Чтобы он Конухова по его портрету опознал.

– Так опознали же!

– Ну, лишний… протокол в деле не помеха!

– А Ожогин?

– Он в больнице был у Петряева… – нахмурился Бартеньев. – Сейчас будет.

– И что там интересного в больнице? Репьева опознать хотел? Так Петряев не видел, кто его ударил!

– Ну, да, не надо было в больницу посылать, – окончательно стушевался Бартеньев.

– А в Гузеевке кто работает? Кто Репьева ищет?

– Репьева? В Гузеевке? – завис в раздумье начальник отдела.

– Прошник его в Гузеевке подобрал. Значит, он там где-то живет. Где Прошник?

– Так это, выпустили его…

Одинцов еле сдержался, чтобы не обозвать начальника плохим словом. Хотя сам бы вряд ли бы смог объяснить, почему.

– Телефон его, срочно! Людей поднимай! Репьева будем искать! И чтобы все в штатском!

Бартеньеву не понравилось самоуправство Максима. Он здесь начальник, ему и отдавать распоряжения. Но в бутылку он лезть не стал и людей организовал. А Максим тем временем связался с Прошником, выяснил у него место, где он подобрал Репьева, велел оставаться дома и ждать дальнейших распоряжений.

В Платовку он ехал в машине с Бартеньевым, который так же, как и следующие с ними сотрудники, переоделся в штатское.

– Я вот думаю, если Конухов пытался похитить Суконцеву, то и Батыгина он пристукнул, – сказал Паша.

Одинцов согласно кивнул. Он и сам склонялся к той же мысли.

– Вопрос, зачем ему это?

– Хотелось бы узнать от него самого, – сквозь зубы сказал Максим.

Серьезные у него претензии к Конюху. И личные счеты. Он получил из-за него по шапке от начальства, но это можно простить, а то, что он сделал с Любой – нет. Он душу вытрясет из этого козла. Если возьмет…

* * *

Тяжелое похмелье, неповоротливые мысли в гудящих лабиринтах сознания. Сейчас бы подлечиться, пивка бы хряпнуть, но нет ничего под рукой, и у пацанов пусто. А в магазин идти нельзя… Не та сейчас ситуация, чтобы светиться.

Да и с деньгами туго. Не расплатился Шершень за вчерашнее. Впрочем, Конюх и не настаивал. Упустили бабу, не смогли к месту доставить. Овцой телка прикинулась, а потом копытом лягнула. Нехорошо вышло…