Любовница двух мужей

– Ну, могло быть что-то… Полиция все осмотрела, все карманы вывернула. Пусто. Ни документов, ни рецептов, ни записок. А девка то ли успела одеться, то ли не раздевалась… Обувь они точно не снимали, – вздохнула Люся. – Наследили. И полиция наследила. Я чуть ли не до утра убиралась после того, как из больницы приехала.

– Болит? – с беспокойством спросила я, кивая на фингал. Аллочка и Алевтина Ильинична смотрели тоже обеспокоенно.

– Я-то – ерунда, вот Степан Григорьевич в больнице и, похоже, надолго.

– А что с ним? – воскликнула вездесущая бабка, которая должна была все знать.

– Сотрясение мозга, перелом ноги, ну и по мелочи – синяки, ссадины… Ему здорово досталось. Правда, тому мужику тоже. И девке. Полиция мне сегодня сказала, что разослали ориентировки во все травмпункты. Но ведь они же необязательно будут в травму обращаться? Ноги они точно не сломали – по лестнице скакали, как горный козел с козой. А Степан Григорьевич в это время на лестничной площадке лежал…

Люся всхлипнула.

– Но полиция от вас отстала? – встряла Аллочка. – Вам со Степаном Григорьевичем ничего предъявлять не собираются?

– Нет, слава богу, разобрались. И меня же уже видели в районном отделении! И запомнили. И еще лучше запомнят! Потом, ведь убийство Марины и Юры не раскрыто. Сейчас опять вроде дело собираются открывать. Потом, ведь тут однозначно взлом – следы на двери остались. Отпечатки остались, куртка. Драку все соседи или видели, или слышали. Потом, нанесение тяжких телесных повреждений Степану Григорьевичу, мне не тяжких, но все равно. И соседка, которая думала со мной драться, теперь утверждает, что те двое ей врезали. Я не спорю. Мне же лучше. Теперь искать будут этих двоих.

– Да, тогда у органов будет раскрытие сразу нескольких дел, – кивнула Алевтина Ильинична. – Но мне бы нужно на фотороботы посмотреть. Может, я кого узнаю?

– А к вам сюда следователь собирался, – сообщила Люся. – Я ему все подробно рассказала. И про дыру, и про переезд моих родственников. Так что, думаю, вам всем фотороботы покажут. Очень на вас надеюсь, Алевтина Ильинична!

Люся молитвенно сложила руки.

– Помогу, чем смогу, – кивнула Алевтина. – Негодяев надо наказывать. И где ж это видано-то? Людей ни в чем не повинных убили, на тебя покушались… Наверное, они квартиру хотели захапать!

– Каким образом? – спросила я.

– К нотариусу по поводу наследства никто не обращался, – вставила Люся. – Это уже проверили. Но мне сказали, что есть масса способов прибрать квартиру к рукам…

– Остап Бендер отдыхает, – хмыкнула я.

– Это да, – согласилась Алевтина Ильинична. – Куда там Остапу до наших современных мошенников. Значит, у них уже была с кем-то договоренность. Например, с ЖЭКом, то есть, скорее, управляющей компанией. Вот сволочи-то! Слушай, Люся, а ведь Степана Григорьевича в больнице навестить нужно! Одежду ему принести, еды домашней…

– И еще животных кормить! Я сейчас от него. Раньше-то мне было к нему никак не приехать – я же весь день провела в полиции, прокуратуре и у нотариуса. Из одного места в другое переезжала. К Степану Григорьевичу только вечером и смогла выбраться. И хорошо, что следователь довез. Я бы еще эту больницу часа два искала. И могли бы не пустить, раз я не вовремя и ему никто. Со следователем вместе прошли. Степан Григорьевич мне ключи отдал. Давайте вместе сходим – вещи соберем, я завтра отвезу, а потом я вам ключи оставлю, чтобы вы животных кормили. Я же не могу сюда по два раза в день приезжать.

– Пошли! – тут же вскочила с места Алевтина Ильинична.

С нами отправилась и Аллочка, которой явно было интересно посмотреть квартиру обеспеченных людей.

Голодные животные ждали под дверью. Я взяла на себя кормление, поменяла им воду, убрала горшок за котом, выстирала пеленку, на которую справляла свои дела собака. Интересно, Степан Григорьевич ее тоже стирал? Или тут где-то сменные имеются, а использованные в этой семье выбрасывают?

Алевтина Ильинична, Аллочка и Люся бегали по квартире в поисках вещей Степана Григорьевича, но, вероятно, он прибыл в Петербург налегке, и женщины решили воспользоваться гардеробом сына. У Степана Григорьевича просто не могло быть пижамы со сценами из «Камасутры» – или я чего-то не понимаю в жизни. У сына же все пижамы были выдержаны в эротическом стиле, на этой, по крайней мере, изображались люди. Имелись и различные зверюшки… Интересно, где он их покупает? Я подумала, что такая пижама была бы неплохим подарком любовнику – то есть мужчине, с которым состоишь в близких отношениях, который поймет твой душевный (и не только) порыв… Тренировочные костюмы были только фирменными (исключительно «Адидас»), майки и трусы явно не с рынка.

– А вы уверены, что Степан Григорьевич наденет такие трусы? – спросила я, увидев фирменные «боксеры». – Я думаю, что он должен носить семейные.

– Так где они?! Неужели он с одной парой приехал? – воскликнула Люся. – Завтра поеду и спрошу. А пока привезу то, что нашли, на первое время.