Любовница Фрейда

— В данном вопросе люди совершенно невежественны, — заметил Фрейд, не обращая внимания на попытку Сильверштейна свести разговор к шутке. — Мои исследования показали, что гомоэротические тенденции начинаются с примитивной оральной стадии, за ней следует анальная и только потом фаллическая.

— Все это очень познавательно, но вряд ли поможет бедному мистеру Уайльду в суде, — вздохнула Минна.

— А если я докажу, что у каждого есть подобные тенденции? — спросил Фрейд, глядя на Сильверштейна.

— Зигмунд, — сказал Скекель, — неуместно дискутировать на такие темы в смешанной компании.

— Чепуха! Минну это не смущает. Правда?

— Верно.

— Вот видишь?

— Еще вина, дорогуша? — предложил Сильверштейн.

— Спасибо.

Игра и беседа продолжались до поздней ночи, причем Скекель откупоривал бутылку за бутылкой. В конце концов Минна потеряла счет опустошенным ею бокалам и с усмешкой наблюдала, как Скекель завел нетрезвый разговор о мировых проблемах.

— Все катится к чертям… Каждый день в городе демонстрация, люди выкрикивают антисемитские лозунги… а монархия… неэффективна. Сможет ли армия с ними справиться? Вот я недавно читал, что мы «полигон для уничтожения»…

— Не верь всему, что пишут, мой друг, — сказал Сильверштейн и взглянул на Минну с улыбкой, откровенно заигрывая, — все не так ужасно.

— Нет, ужасно. Даже число самоубийств возросло.

— Просто парочка аристократов развлекалась, прыгая с моста.

Минна засмеялась, а Сильверштейн встал, сжал ей плечо, приблизился к роялю и принялся барабанить — фальшиво, но с большим энтузиазмом «Прекрасную мельничиху» Шуберта.

— Господа, уже поздно, — сказал Фрейд, морщась всякий раз, когда тот брал не ту ноту.

Скекель долил последний бокал вина и принялся медленно опускать крышку рояля прямо на пальцы Сильверштейна.

— Пошли, Эдвард, я поймаю экипаж!

Когда Сильверштейн вставал, его слегка покачивало.

— Разрешите позвонить вам? — спросил он, целуя руку Минне. — Приятно встретить женщину, обладающую столь обширными знаниями жизни. — И великолепную, — добавил он.

— Вы так добры, — откликнулась она ни к чему не обязывающим тоном, когда Фрейд уже выводил мужчин из кабинета в переднюю. До нее донеслись обрывки спора на лестнице и невнятная реплика Эдварда:

— Значит, она — запретный плод?

— Ты пьян, Эдвард. Иди домой.

Фрейд захлопнул дверь и взобрался по ступенькам в гостиную.

— Я бы на твоем месте не обнадеживал Эдварда, — заявил он и, отшвырнув подушку, уселся на диван.

Зигмунд молчал, пока Минна собирала грязную посуду, а потом пошел за ней в кухню.

— Я его не обнадеживала.

— Он мог решить, что обнадеживаешь.

— Ты меня спрашиваешь или сам мне отвечаешь?

— И то, и другое. Я его хорошо знаю. Эдвард хороший товарищ, но дамский угодник.

— Думаю, что маме бы он понравился, — улыбнулась Минна, — хороший еврейский доктор.

— Ага, но я ей не нравлюсь. И он не умеет мариновать окорок.

— Зигмунд, я не нахожу его особо привлекательным.

— А кого ты находишь привлекательным?

— Сложный вопрос, Марта задает его мне много лет подряд.

Волна усталости накрыла ее, и она замолчала, вытирая последний бокал.

— Да брось ты это. Иди сюда, дорогая, — сказал он, похлопав ладонью по месту рядом с собой на диване.

Минна села, наслаждаясь теплом тлеющих поленьев и потягивая вино из последнего бокала.

— Устал? — спросила она.

— Измотан. Один из пациентов плохо поддается лечению, а еще одна больная сообщила, что больше не придет. Видите ли, беседы со мной слишком огорчительны для нее.

— Почему?

— Некоторые извращения слишком далеко зашли. А причины их — и более того. Если я расскажу, ты упадешь в обморок.

— Ты плохо меня знаешь!

Фрейд смотрел, как она подносит бокал к губам и пробует вино языком, а потом произнес:

— У меня есть пациент — русский аристократ по имени Сергей. У него депрессия, суицидальные наклонности, ипохондрия. Исполнен навязчивых идей, не способен к действию. Мучается от повторяющихся ночных кошмаров: стая злобных волков, которая бродит под его окном и собирается напасть.

— Странно. А он когда-либо встречался с волками?

— Вряд ли. К тому же он художник и нарисовал волков — дыбом шерсть, пасти окровавлены. Источники этих компульсий множественны и смешанны, но мы достигли огромного прогресса в обнаружении детского невроза. Только на прошлой неделе к концу сеанса больной рассказал свои самые ранние сексуальные воспоминания, и оказалось, что он пережил… досексуальный сексуальный шок. Признался, что, будучи ребенком, видел, как его родители занимаются сексом a tergo.

— «А tergo»? — переспросила Минна.

— Как тебе сказать. То есть — сзади.

Минна отказывалась ужасаться. Она как будто слушала сказки о сверхъестественном, приправленные инцестом, мастурбацией, содомией и тому подобным. Фрейд не смягчал деталей, потому что забавлялся с ней, думала Минна и пыталась сохранять невозмутимое лицо, создать впечатление, будто ее интерес — чисто научного свойства.

— Он видел их гениталии во всех подробностях. Я уверен, что вот такое разоблачение родителей во время акта любви воздействовало на его сексуальные аппетиты и сделало ненасытным в эротических потребностях.

— Например?