Любовница Фрейда

Ее и прежде увольняли несколько раз, и она уже не впервые оказывалась в подобной ситуации. И каждый раз Минна уверяла, что у нее все в порядке, ей нравится ее независимость, свобода, то, что она может сидеть в кафе, читать и беседовать. И каждый раз сестра смотрела на нее с жалостью и ободряюще гладила по руке: «Бедная моя Минна. Ты же знаешь, что, работая на таких людей, покоя не дождешься».

Минне хотелось принять ванну и переодеться, но ее багаж пока оставался в доме баронессы, возможно, все вещи уже вышвырнули на улицу. Как только появится дневной портье, она пошлет за ними. Минна закончила письмо сестре и запечатала его. Годами Марта намекала, что ее муж Зигмунд не в состоянии содержать лишнего человека в доме. Теперь, как сообщала сестра, дела пошли иначе. Медицинская практика расширилась. Они растили шестерых детей — Матильду, Мартина, Оливера, Эрнста, Софи и только что родившуюся Анну. Может, Минна пригодится в доме?

Она надеялась, что Зигмунд войдет в ее положение. Их отношения всегда были сердечными. Несколько лет они вели оживленную переписку на взаимно интересные темы — о политике, литературе и его научных трудах.

Минна закрыла глаза и представила, как Марта открывает письмо и сразу посылает за ней. Образ не выходил из головы. И она, никогда не зависевшая от родни, почувствовала огромное облегчение.

Глава 2

Минна стояла на обледенелом, грязном тротуаре, дрожа в своем пальтишке. Кончики пальцев обожгло холодом, когда она подзывала коляску, но душа цеплялась за спасательный круг мыслей о пристанище хоть где-нибудь.

— Приезжай домой сейчас же, Минночка, — сказала сестра, как всегда, убедительно, — дети ужасно соскучились. Ждем тебя к обеду.

Небо заволокло тучами, ветер дул с реки. В это очередное холодное ноябрьское утро Минна отправилась к сестре. Долговязый кучер, подъехав к ней, поначалу был учтив, но, завидев ее пожитки, сваленные на обочине, словно ее выселили, помрачнел. Он ворчал, запихивая сумки Минны в багажное отделение кареты. Теперь она ехала по пустым улицам, и кучер причмокивал так громко, что чуть ли не заглушал цокот подков.

— Долго ли еще? — спросила она.

Кучер, похоже, вез ее «живописным прогулочным маршрутом» по Рингштрассе, минуя дома в стиле неоклассицизма, ренессанса и барокко и отмечая вслух все достопримечательности:

— Хофбургтеатр был основан императором в одна тысяча восемьсот семьдесят четвертом году, чуть позже Его Величество открыли Оперу, а музей…

«Наверное, пытается выудить приличные чаевые», — думала она, глядя на очертание венского горизонта, похожего на свадебный пирог с заснежными остроконечными башенками и готическими росчерками.

Слова Марты несли утешение, но Минна, к несчастью, понимала, что это была скорее рука помощи, чем приглашение. Но у нее не было выбора, а сестра никогда не могла отказать ей. Стыдно поселиться у кого-то только потому, что больше некуда деваться! С другой стороны, хоть на время, но это было святилище для ее истощенного духа.

Минна нервно взглянула на золотые часики, свисающие с подаренной матерью брошки в виде банта. Она знала, что сестра не терпит опозданий. Обед всегда подавался ровно в час, и ни минутой позже. Никто не входил и не выходил из столовой во время обеда. И все домашние дела выполнялись с военной точностью. Таковы правила Марты. И она будет жить по ее правилам. Как и положено. Это дом Марты, муж Марты, дети Марты.

Фрейды жили в Девятом округе, на крутой невзрачной улице. Один конец ее упирался в респектабельный жилой квартал, а другой устремлялся вниз к взъерошенной барахолке Тандельмаркт, расположенной у канала — старого русла Дуная.

Кучер замолчал. Еще одно упоминание о дворце, театре, и Минна свернула бы ему шею. Когда карета достигла девятнадцатого номера по улице Берггассе, она заплатила ему. Минна прибыла в дом сестры без денег и планов на будущее.

Она всегда замечала, что многоквартирный дом, где жила сестра, обладал благородным фасадом: высокие, украшенные лепниной окна с деталями барокко и классики — с претензией на величие, если не замечать магазинчики на первом этаже. Слева от входа, ведущего в квартиру, находилась кошерная мясная лавка Корнмихеля, а справа — бакалея Вайнера. Дети Фрейдов толпились у входа, чтобы поприветствовать ее.

— Ты ш нами долго будешь, танте Минна? — спросила четырехлетняя Софи, розовощекий, кудрявый ангелок с выразительными губами, безуспешно пытавшимися растянуться в улыбке.

Остальные дети окружили Минну, хлюпали носами и терли глаза. Не успела она ответить, как семилетний Оливер прокричал матери:

— Мама, а где она будет спать? Я слышал, папа говорил, что у нас нет места.

Марта появилась в дверях, вспугнув детей, точно голубков.

— Минна, дорогуша! — воскликнула сестра, встав на цыпочки и целуя ее в щеки. — Как я рада!

— Марта, я не могу сказать, как ты меня…

— Ни слова, дорогая, мы с тобой везучие.