Любовница года

– А эту, что первое место заняла, ее опросил?

– Ее опросил. Но мог бы и сам написать. «Не знаю», «не помню», «не видела», «не слышала». В виновность Смирнова не верит, кто может быть заказчиком, не знает. Вообще должен сказать, девушка не очень разговорчивая. Сейчас у матери живет, из артемьевского дворца переехала. Наверное, поэтому такая грустная.

– А жены что говорят?

– Да, похоже, обе рады.

– Неужели?

– Хочешь верь, хочешь нет, а впечатление складывается именно такое. Смирновская, так та прямо открытым текстом говорит: «Так ему и надо, кобелю несытому». А артемьевская внешне вроде бы и в печали, но глазки горят – наследство у мужа, похоже, неплохое. Чай, тоже натерпелась, бедная. Смирнов, тот хоть просто по бабам бегал, а у Артемьева, по слухам, еще и характер был… тот еще. Да что я тебе рассказываю, вот дело – садись, читай. А я пока бумагомаранием займусь, столько форм приходится заполнять, работать некогда.

Я взяла дело и устроилась у окна.

Первым номером шел протокол допроса жены Артемьева, Натальи, все содержание которого можно было уместить в одной фразе: «Я не я, корова не моя». Про конкурс красоты она слышала, но кто в нем участвовал и какое касательство к этому мероприятию мог иметь ее муж, она не знает. С Игорем Смирновым она знакома, но не близко, видела его редко и какие претензии тот мог иметь к мужу, предположить не может. С охранниками мужа тоже особо не контактировала, разве что когда ездила куда-то вместе с мужем на его машине, тогда их сопровождали. Но никаких посторонних разговоров при этом не происходило, и мог ли кто-то из охраны затаить зло на мужа, она не знает.

В общем, документ оказался на редкость емким и содержательным.

Приблизительно то же стояло в протоколе допроса Ирины Смирновой, с той только разницей, что тон высказываний был весьма резким и агрессивным. Обвинения против мужа Ирина считала полным вздором, но насчет пребывания его в тюрьме нисколько не возражала. Фраза «так ему и надо», произнесенная Мишей, оказалась дословной цитатой, и этот негативный посыл Ирина мотивировала тем, что «надоели бесконечные пьянки-гулянки и всякие посторонние бабы». По поводу Артемьева Ирина высказывалась доброжелательно и с сочувствием. Наверное, не знала, что «пьянки-гулянки» с посторонними бабами друзья проводили вместе.

Лично меня во всем этом поразила похожесть настроя Ирины и Оксаны. Обе не скрывали своей радости по поводу случившихся неприятностей, но если в отношении Оксаны я была практически уверена, что сама же она эти неприятности и подстроила, то в отношении Ирины вопрос оставался открытым.

«…и от мужа избавится, и барахло к рукам приберет…» – вспомнились мне слова Милы. Действительно, может ли Ирина быть заказчицей в этом деле? Пожертвовать жизнью ни в чем не повинного человека только для того, чтобы заполучить «мясную империю»? Не знаю… на мой взгляд, цена великовата. Но я ведь не знаю эту Ирину. Может быть, она – монстр. Еще похлеще Оксаны. И потом, здесь могут оказаться и другие мотивы. Может, это не сам Смирнов, а как раз его жена имела какие-то претензии к Артемьеву…

Что ж, пожалуй, эту версию пока оставляем рабочей. За отсутствием четких «за» и «против», а также других версий. У охранников алиби… Ах ты, чтоб тебя! Кто же тогда стрелял?

После Ирины шел протокол допроса Кати, девушки Артемьева и победительницы конкурса красоты. Единственное, что можно было извлечь из ее слов, это то, что девушка обладала виртуозным умением, говоря, не сказать ничего. Здесь даже не было отмечено, что она сейчас живет у матери, и все, что вы могли узнать из документа, это что ее не было на корпоративной вечеринке и весь тот вечер она провела «дома». То есть в артемьевском коттедже.

Показания охраны производили впечатление списанных под кальку. Смирновские, все как один, говорили, что приехали в сауну и дальше ничего не помнят, а артемьевские – что довезли босса до ворот, после чего он вышел из машины и приказал им убираться ко всем чертям. Вошел ли он внутрь, они не видели, поскольку поспешили выполнить приказание. От дома Артемьева уехали все вместе, а в городе шофер развез их по домам, после чего и сам вернулся в лоно семьи.

Самым отвратительным в показаниях охраны было то, что, при всей их незатейливости, они выглядели вполне достоверно и губили на корню все мои предположения насчет того, откуда мог взяться исполнитель. Предположения, на которые я возлагала столько надежд!

После протокола допроса охраны шли показания самого Смирнова, но они тоже мало впечатляли. В свою защиту он мог сказать только то, что с Иваном Артемьевым был дружен, ни моральных, ни материальных претензий к нему никогда не имел, а по поводу случая на конкурсе красоты вовсе не уверен, что это – дело рук Ивана. Поэтому и мстить ему было не за что. В тот вечер он вернулся домой поздно и в изрядном подпитии, поэтому сам никак не мог стрелять, а киллера тоже не нанимал, потому что, как уже говорил, незачем.