Любовница Иуды

– Ну да. От этих полсиклей невозможно избавиться. Мы зарывали их в землю ради проверки, но они все равно возвращались к нам в карманы, как бумеранги. Может, я преувеличиваю, может, причины в возрастных явлениях, но с тех пор мы стали открывать в себе новые черты. Яшка перестал бояться темноты и замкнутого пространства. А я – наоборот: не мог ездить в переполненных автобусах, прятаться в пещерах от непогоды во время турпоходов. Один вид толпы вызывал у меня панический страх и затаенную ненависть. Забыл рассказать: когда монета располовинилась у нас в пальцах, в тот момент у каждого в груди словно что-то запеклось. Может, и от жары. Мы приложили холодные, как лед, половинки к горячим местам, и сразу стало легче. Правда, у Яшки нагретое место вскоре начало опасно твердеть. Мать испугалась, что там злокачественная опухоль, и повела его к хирургу. Тот решил разрезать. И знаешь, что выявил? Не поверишь: неразвившийся плод младенца! Врач сказал, что это мог быть зародыш третьего нашего братца, которому не повезло. Видимо, Яшка находился в утробе матери в более выгодном положении и, грубо говоря, забрал все соки, предназначенные для младшего братца. Когда мертвый плод вырезали из груди, Яшка почувствовал себя лучше, перестал раздражаться из-за пустяков. Он сделался проще, но и опасней. Заметив, что я потянулся к Богу, он наперекор мне тут же охладел к церкви и заделался эпикурейцем, прожигателем жизни. В наступивший для него усладительный период он и изнасиловал Марию…

– Это как же? И ты его не убил после этого?

– Не горячись. Он воспользовался сходством со мной. Как, впрочем, и Мария завоевала меня своим сходством с Магдалиной. В моем воображении, конечно. Ты ведь подтверждаешь мою поразительную догадку? Прочитав все четыре Евангелия, я возлюбил Магдалину почти как реальную женщину. Отчего – не знаю. Я испытывал к ней такое же сокровенное мужское влечение, как и к Залетновой. Я бредил, тосковал, сочинял, лепил для себя образ, подобно греческому Пигмалиону, – пока не убедился, что моя одноклассница Маша Залетнова и есть прекрасная Магдалина. Это стало потрясающим открытием. Тайная мечтательница, хорошая подружка и лукавая проказница вдруг преобразилась. И не только в моих внутренних, но и во внешних глазах. А потом был сон: Маша и Христос, взявшись за руки, идут ко мне по весеннему полю и улыбаются, и у неё на голове светится венок из красных анемонов. Я проснулся, заплакал и понял, что люблю. Да и Маша изменилась ко мне, словно ей передалось мое состояние. Сама как-то обмолвилась при встрече.

– Очень интересно. Но ты отвлекся, мой брат.

– Так вот… Мария какое-то время жила одна. Мать её скоропостижно скончалась, а отчим куда-то уехал. Яшка надел мой выходной костюм, новые туфли, сбрил свои усики, которые носил в качестве отличия, и вечером нагрянул к ней домой. Она после рассказывала, что все его манеры, все словечки были моими. На них она отчасти и купилась. К тому же никогда еще не видела меня Мария таким обворожительным и, как нынче говорят, сексапильным. Он весьма тонко действовал и совершенно вскружил ей голову. А тут ещё вино, цветы, музыка. И только позже, в постели Залетнова поняла, что это не я. Но было поздно… Он ведь заразил её какой-то болезнью, негодник. Думаю, нарочно.

– Так, может, он жив? Следователь Джигурда считает, что его смерть мнимая. Уж не он ли тебя ножичком?

– Он, конечно, жив. Но ещё раз повторю: это ваши проблемы. Меня они уже не волнуют. Я и так лишнего наговорил…

Глава пятая. Отцы и дети

Петр Караченя и колдунья Ядвига

Караченя проживал у привратницы Олимпиады в той самой комнате, где хранилось под топчаном злополучное вино. Жил замкнуто и тихо: читал Библию и богословскую литературу, по вечерам гулял вдоль темной церковной ограды, опуская при встрече с девушками кроткий взгляд. Перед сном пил душистый чай из самовара вместе с хозяйкой. Иногда их навещал дьякон Родион.