Любовница Каменных Драконов (СИ)

Цепляя свои ошейники, она пугала жертв тем, что это навсегда, что ошейник не разомкнет даже ее смерть. Но теперь Рэй проделал с ней то же самое - и он четко дал понять, что жить в неволе он не собирается. Даже если она останется жива после его самоубийственных виражей, а он разобьется, она останется привязаной к нему навсегда. Вечно сидеть с гниющим трупом. Потом с каменным остовом дракона. Словно с табличкой с написанным на ней обвинением. Со своим преступлением. Кто сжалится над Птицеловом, сотворившим такое? Кто даст еды? Кто принесет новую одежду прикрыть наготу и защититься от холода?

- Мы могли бы быть счастливы! - в истерике выкрикнула Цуу, утирая кровавое рассечение на щеке. - Мы могли бы!..

- Нет, - устало выдохнул дракон, приподнимая голову. - Не могли. Я не из тех, кто покоряется силе. Если ты этого не поняла до сих пор, то ты бесконечно глупа, Цуу. Ты не понимаешь моей сущности. Ты влюбляешься в яркую обертку, Птицелов.

- Отпусти меня, - хрипло потребовала Цуу, и дракон рассмеялся холодным, жестоким смехом.

- Мое «навсегда» вечно, Цуу, - ответил он. - Этот поводок не разорвет ничто. Сейчас я отдохну, и мы еще полетаем, Птицелов. Только теперь я улечу в горы, где много скал и нет спасительного пруда.

Дракон шевельнул крыльями. В этом жесте Цуу увидела так много скрытой угрозы, что забилась, словно перепуганная собачка на привязи, скалясь и огрызаясь, пытаясь вырвать руку из магических оков.

- Пощады, пощады, пощады! - вопила она, и дракон снова усмехнулся недобро.

- Многих ли пощадила ты?

Но Цуу не ответила ему.

- Договор! - верещала она. - Давай заключим договор! Давай освободимся друг от друга! Ты снимаешь свое заклятье, а я надеваю ошейник на другого! Только так я смогу его снять с тебя! Только так! Мне нужна другая жертва!

Дракон усмехнулся.

- Ты предлагаешь совершить мне подлость? - уточнил он. - Купить у тебя свободу ценой жизни другого? Но никто в мире не заслуживает вечного рабства.

- Но есть же преступники, - верещала и выла Цуу, - убийцы…  воры… неужто тебе жаль их никчемные жизни?! Неужто ты не стоишь ни одной из них?

- Я - стою, - ответил Рэй зло, поднимаясь. - Но вот в чем дело, Птицелов. Если я тебя отпущу, ты же уже через миг наметишь себе новую жертву. Поэтому до конца, Птицелов.

Губы Цуу задержали, но не от плача, нет. Она, избитая и истерзанная, тряслась от ненависти к тому, кем так сильно хотела обладать, и кого сломать ей не удалось.

— Прости меня, Феникс, — выдохнул она как молитву. — Я не должна была предавать свою любовь к тебе, и за это теперь наказана.

— Почаще бы неверные возлюбленный вспоминали об этом прежде, чем отречься от своей любви, — насмешливо произнёс Рэй.

Но, похоже, эти слова были не просто покаянием. Цуу все повторяла и повторяла их, пока её тело тряслось как в лихорадка, повторяла и повторяла, пока голос её не сорвался на крик, а сама она, просящая прощения и раскаивающаяся, не скрючилась и не превратилась в пылающий кусочек чёрной волосатый плоти.

Её раскаяние будто сжигало и ломало её изнутри, огнём вымывая все человеческое из её черт, из её разума, из её души. И скоро Цуу стала кем-то совсем иным.

Это непонятное существо размахивало стремительно  отрастающими конечностями, покрытыми чёрными жесткими волосами, скрипело и шипело что-то, раздирая чёрные жёсткие челюсти, так похожие на хищные жвалы жука, и пламень погас, оставшись красными угольками рдеть в глазницах сразу восьми страшных глаз.

— Прости меня, Феникс... Ненависть меняет всех. Она перерождает...

Дракон отпрянул от омерзения, но чудовище, привязанное к нему, тянулось следом, хватало его мерзкими лапами.

— Ты думал, во мне больше нет магии, — скрежетало оно. — Думал, я могу просто ловить? Нет, не только это... Я не хотела быть такой, ты меня заставил, заставил...

Чёрные волосатые паучьи лапы ощупывали чешую дракона, и Рэй вдруг закричал от боли и ярости, чувствуя, как чёрные обгорелые челюсти впиваются в него, выпивая его магию, отнимая его способность летать. — Я все равно выйду победительницей! Всё равно...

Но самое худшее только начиналось. Рэй отчётливо услышал знакомый шелест крыльев, и понял, что это Алан нашёл его и спускается с дождливого неба. И что ещё хуже, привела его Мэл, неугомонная голубая нежная птица!

А Птицелов, кусая и дергая чешую, торопливо пил магию, сочащуюся из прокусов. Его волосатое тело раздувалось, как паучье брюшко, и Рэй почувствовал, как слабеет. От паучьего яда закружилась голова.

— Я не хочу быть такой, — притворно хныкало и скрежетало чудовище, спешно глотая магию и набираясь сил. Рэй с силой мотнул головой, отбрасывая от себя монстра, развернул крылья.

— Рэй, подожди! Мы спасём тебя, мы поможем!

— Нет! — прокричал он, поднимаясь а воздух, взмахивая отяжелевшими крыльями. — Не приближайтесь ко мне! Птицелов поймает одного их вас! Уходите! Уходите!