Любовница Леонарда[СИ]

Лицо Архелии вдруг переменилось — его черты смягчились, а щеки опять порозовели. Она с облегчением вздохнула и, усмехнувшись, спокойно обронила:

— Сысоева свое получит!

Почтальонша вознамерилась что-то сказать, но девушка, махнув ей на прощание рукой, развернулась и быстро потопала вдоль улицы.

А вечером весь этот разговор пересказала Евдошке.

— Мы ее накажем! — категорически заявила та, выслушав внучку. — Покамест, к счастью, это в наших силах.

Они поужинали картофельными драниками со сметаной, запили их чаем с медком и стали обговаривать, какого именно наказания заслуживает Райка.

— Бабушка, не нужно ее убивать! — поставила условие Архелия. — Уж очень жестоко ты обошлась с Борисом и Серегой. Сысоева, конечно, мне ничуть не жалко, он — настоящая скотина! А Серегу нужно было пощадить…

Старушка посмотрела на нее с неприкрытой иронией:

— Ты сомневаешься, что он пострадал заслуженно?

— Сомневаюсь, — призналась девушка.

— Тогда почему он не остановил Бориса, когда тот полез насиловать тебя, да еще так дико? — спросила Евдошка, покачивая головой, покрытой белым ситцевым платком в мелкий черный горошек.

— Потому, что боялся Сысоева, — развела руками Архелия. — Сергей вообще-то пытался вмешаться, но получил сильный удар в живот и просто скорчился от боли.

— Э, если бы Бондарь захотел тебе помочь, то нашел бы способ! — отмахнулась бабка. — Но не помог. Значит, получил по заслугам!

Девушка на эти слова ничего не ответила. Она встала с топчана, подошла к печке, в которой потрескивали дрова, постояла возле нее, потом вернулась на место и тихо, но уверенно произнесла:

— Нет, убивать Сысоеву не нужно! Она просто дура.

— Ладно! — согласилась Евдошка. — Тогда нашлем на нее болезнь, но такую, чтобы испоганила ее и была всякому видна.

— А это как? — оживилась Архелия.

— Да очень просто! Будет у нее морда вся красная и в волдырях.

— Но Райка не умрет?

— Да ничего с ней не случится! — пообещала старушка, доставая из кармашка своего фартука пачку сигарет. — Только никто уже на Сысоеву не позарится, даже самый последний забулдыга, всяк обходить ее будет.

— Неплохо ты придумала! — засмеялась девушка. — А у тебя получится наслать на Сысоеву именно такую болезнь?

— Не сомневайся! — самодовольно ухмыляясь, заверила бабка. — Такое по силам любой мало-мальски обученной ведьме! А у меня опыт — о-го-го!

— И когда ты примешься за дело? — поинтересовалась Архелия. — Мне не терпится…

— Да вот докурю и начну! — Евдошка глубоко затянулась дымом, по-мужски выпустила его из носа двумя тонкими струйками и стряхнула пепел на давно выцветшую ковровую дорожку. — А ты, милая, будешь мне помогать. Приготовишь все к обряду, потом я прочитаю заклятье… В общем, учись, внученька, учись!

— А что нужно для обряда?

— Не помешала бы фотография, но у нас ее нет. Значит, обойдемся! Сейчас сходи в сарай да выбери там две хворостинки потолще. Я потом скажу, что следует делать дальше.

Девушка накинула на плечи свою курточку, сунула ноги в Евдошкины бурки с галошами и выскочила из хаты.

Вернулась через несколько минут с двумя обрубками кленовых веток. Протянула их старушке:

— Эти подойдут?

Та бросила на них мимолетный взгляд и, слегка качнув головой, попросила:

— Теперь посмотри в углу, возле порога, молоток лежит, а в банке из-под краски — гвозди. Возьми небольшой гвоздик, нужно сколотить из этих деревяшек крест. А я из тряпок сооружу куклу.

Пока Архелия прибивала один сучок к другому, бабка нашла тряпку, свернула ее в трубку, перевязала нитками один конец, отступив от края пальца на полтора, а другой разрезала ножницами и разделила на две части, затем каждую кое-как заметала, чтобы была круглой. Управившись, поинтересовалась:

— А ну, покажи, что там у тебя получилось?

Девушка протянула ей неумело сбитые крест-накрест обрубки.

— Вот!

— Сойдет! — одобрила Евдошка. — У меня кукла не лучше. Но это без разницы.

Она тут же вышла в сени и почти сразу вернулась в светелку, неся в руках какие-то торбочки.

Архелия с интересом посмотрела на них и спросила:

— Что там?

— В одной земля с могилы утопленницы, в другой — болотный ил, в третьей — сухие жабы! — охотно объяснила бабка. — Без них ничего у нас не выйдет!

— Жабы? — девушка поморщилась и вновь посмотрела на торбочки — на этот раз с отвращением. — Какая мерзость!

— Мерзость — не мерзость, но вещи нужные! — криво усмехнулась старушка. — Так, что нам понадобится еще? Ага, воск заупокойной свечки, ржавая иголка и ножичек! Все это в картонной коробке в уголке, там, где ты брала гвоздик.

Потом она достала из-под стола большую пластмассовую миску, поставила на пол, вылила в нее с полведра воды и что-то долго шептала, встряхивая руками. После этого взяла шесть стопок, из которых обычно пьют водку, расставила их вокруг миски, каждую до половины заполнила комьями земли и в каждую воткнула свечку.

— Теперь выключи свет! — приказала Архелии.

Тотчас в хате стало темно.

— Садись на топчан и ни пары из уст! — голос Евдошки звучал несколько странно — в нем слышались нотки торжественности и воодушевления.