Любовница Леонарда[СИ]

Глава пятнадцатая

Первого января Талашковка, измученная празднованием Нового года, уснула рано. После десяти вечера лишь в редких домах еще светились окна.

Ровно в десять часов погас свет и в маленькой хате Евдошки.

Девушка и бабка сидели на топчане в потемках и тихо беседовали.

— Ты ж смотри, когда прибудем на место, ничего не пугайся и все делай так, как я скажу! — наставляла старушка.

— А там много соберется народу? — голос Архелии звучал неровно и даже слегка дрожал, выдавая ее волнение.

— Думаю, не очень, — ответила Евдошка и успокаивающе погладила своей теплой ладонью внучкину спину. — Десятка три ведьм и колдунов, ну, и, само собой, свита распорядителя бала.

— А кто он? — спросила Архелия, поежившись, — в доме не топилось с обеда, и грубка давно остыла.

— Ну, когда как! — бабка поднялась и поковыляла в угол светелки к лампаде. Немного повозившись с фитилем, чиркнула спичкой.

— А в этот раз кто будет, ты знаешь? — допытывалась девушка.

— Знаю! — старушка опять хотела присесть, но передумала. Подошла к столу, из пластиковой бутылки налила в две кружки крепкой терновой наливки, одну протянула внучке. — Приободрись, а то тебя прямо дрожь бьет!

Та зажмурила глаза и одним духом выпила.

— Нынче распорядителем бала будет Леонард — очень знатный демон! — продолжила Евдошка, тоже пригубив наливочки. — У него веселый нрав, он не злобив и не груб, как другие… Леонард, чтоб ты знала, и есть наш главный начальник.

Архелии стало чуточку теплее, исчезла скованность в теле, сердце забилось ровнее.

— Интересно, кто у меня покровитель? — задумчиво проговорила она. — Старый, молодой, занудный или озорной…

— Это, видимо, кто-то из приближенных Леонарда! — выразила предположение бабка. — И, конечно, очень влиятельный. Бубело и Кубак так и не сказали мне, чьи они слуги, но дали ясно понять: их господин имеет огромный вес в царстве демонов.

Выпив еще немного наливки, Евдошка и Архелия начали готовиться к отбытию. Разделись догола и тщательно натерли друг дружку особым маслом. Потом, не одевая исподнего, натянули на себя юбки и кофты, головы повязали платками. Девушка сразу же почувствовала, что вокруг нее все начало меняться — краски вдруг приобрели невиданную яркость, а предметы — более четкие очертания. Непонятные метаморфозы произошли также с душевным и физическим состоянием — сердце наполнилось восторженной радостью, обострился слух, перестал донимать холод. Архелия вскочила с топчана и с удивлением поняла, что совсем не чувствует своего тела, оно стало легким, как пушинка.

— Бабушка, бабушка, что со мной! — закричала она.

— Это маслице подействовало! — засмеялась старушка, наблюдая, как внучка, размахивая руками, кружится по комнате. — Давай, милая, набрасывай на себя куртку, обувай сапоги! Нам пора!

Через минуту они вышли из хаты. Евдошка не стала запирать замок, а наклонившись, зачем-то трижды плюнула на него. Потом широко размахнулась и что-то бросила в сторону ворот.

— Это заговоренная соль! — шепнула она девушке. — Теперь любопытным хода сюда нет.

Пригнувшись, женщины молча пробрались через двор на огород, быстро пересекли его и буквально влетели в лесополосу.

— Подожди маленько, я сейчас! — бабка подскочила к небольшой куче хвороста, разбросала его и вытащила две новенькие метлы. Одну с торжественным видом вручила внучке, пояснив: — Это я заранее приготовила… Ну-ка садись верхом на нее!

Архелия, смеясь, перебросила ногу через черенок метлы:

— И как на этом лететь?

— Я сейчас прочитаю короткое заклинание, а ты напряги внимание, сосредоточься и мысленно прикажи себе: полетели! — ответила Евдошка и тоже оседлала помело.

Девушка крепко закрыла глаза, представила, как сейчас взмоет в воздух, и вдруг случилось чудо — ее резко подбросило вверх — гораздо выше деревьев, потом закружило на месте и через миг стрелой понесло в сторону Полтавы.

— А-а-а! А-а-а! Бабушка! — истошно заорала Архелия.

Но, взглянув через плечо, сразу успокоилась — Евдошка была рядом. Ее седые космы, выбившиеся из-под шерстяного платка, развевались на ветру, глаза горели, как угли, а на лице застыла гримаса дикого торжества и ярости.

Они неслись с бешеной скоростью. Девушка что-то пыталась кричать, однако ее слова тонули в стремительном потоке воздуха и не долетали до ушей старушки.

Земля находилась где-то далеко внизу, маня желтыми огоньками света, разбросанными то тут, то там. Кое-где эти огоньки сбивались в плотные светящиеся комки, и было понятно — под ними город или поселок.

Потом была степь, узкие ленточки лесополос, заснеженные холмы и терриконы.

Когда рука старушки легла на колено Архелии, она поняла: их путь приближается к концу. Скорость начала замедляться, и они уже не неслись, а плыли по воздуху, словно два воздушных шара. Свист в ушах стих.

Земля все ближе, ближе… Ухватив Евдошку за запястье, девушка уже не отрывала от нее взгляд, боясь, что самостоятельно не сумеет плавно опуститься на окоченевшую траву, убеленную изморозью и слегка притрушенную грязным снежком.