Любовница Магната

Вера все же открывает глаза. Сложно спорить с мужчиной, когда он только что подарил оргазм и все еще находится внутри разомлевшего от ласк тела. Вот и Вере не хочется спорить.

Она зависает, всматривается в родное и изученное до миллиметра лицо. Сейчас Платон выглядит очень мило. Волосы взъерошены. Взгляд довольный и немного озорной, с отголосками страсти.

И как на него злится? К тому же, перед сном, Вера много думала на тему отношений Пахомова с матерью. Да и слова Платона кажутся правдивы. По крайней мере, Вере хочется верить в них.

Она смотрит в бездонные омуты. Тонет в них. Беззвучно охает, когда осознает, что мужская плоть вновь наливается силой.

— Говорят, мужчины к сорока годам уже сдают позиции…, — коварно улыбается Шустер.

— Откуда этот бред в твоей голове, девочка? — усмехается Платон и ловко перекатывается на спину, позволяя Вере устроиться сверху.

Мужские ладони вальяжно и по-хозяйски скользят по обнаженной груди. Вера непроизвольно прогибается, подставляет острые вершинки под ловкие пальцы.

Медленно раскачивается, вперед-назад. Улыбается довольно, когда из-под опущенных ресниц видит, как меняется выражение лица Платона. Его взгляд становится хищным и жадным. Вере кажется, что любимый вот-вот съест ее всю, целиком.

— Да-а-а, вот так, маленькая моя, — бормочет Платон, когда Вера двигается на нем все быстрее.

Вера чувствует, как твердая плоть скользит внутри нее, задевает потайные точки, дарит ни с чем не сравнимое наслаждение.

— Да ты охреневшая скотина, Пахомов! — раздается самый настоящий вопль на всю комнату.

Вера вскрикивает испуганно. Пытается прикрыться. Спрятаться.

— Выйди! — рявкает Платон, тянет Веру на себя, укрывает пледом, пытается спрятать от колючего внимание гостьи.

— Мамочка! — всхлипывает Вера, краснеет, бледнеет.

— Как ты вообще посмел, придурок?! — не унимается мама.

— Вышла за дверь, блядь! — со всей дури орет Платон так, что стекла звенят.

Вера невольно вздрагивает. Она прежде не слышала, чтобы Платон с кем-то разговаривал в таком тоне: чрезвычайно властном, приказном, не терпящем отказа.

Дверь хлопает. В спальне Вера и Платон остаются одни.

— Ты как? — бормочет Пахомов уже совсем другим голосом. Мягко, ласково. — Разберусь с охраной, как ее вообще впустили без распоряжения.

— Не нужно, — качает головой Вера. — Боже, как стыдно-то, а…

— Кому? Тебе? Завязывай, Вера, — цокает Платон. — Твоя мать вломилась в нашу спальню ранним утром. Что еще она могла здесь увидеть?

— Но…

— Никаких «но», — хмурится Платон. — Стыдно должно быть ей.

— Она нас застукала, — бормочет Вера.

— Неверная формулировка, малышка. Она нагло вломилась туда, куда ей не положено, — роняет Платон, натягивает брюки, изрядно помятую футболку, и даже не пытается пригладить взъерошенные волосы. И выглядит Платон сейчас… как после секса, да. — Иди в душ. Я пообщаюсь с Клариссой.

— Нет! — качает Вера головой и, встав с постели, надевает первое, что попадается под руку. — Я пойду к маме. Постараюсь ее успокоить. Она ведь приехала, чтобы поговорить. Вот и поговорим.

— Она приехала, чтобы вправить тебе мозги, Вера, — возражает Платон. — Чтобы забрать тебя у меня. Чтобы вернуть обратно.

— Ну что за бред, а, — качает Вера головой. — Мама хочет, как лучше.

— Ну-ну, — усмехается Платон. — А лучше тебе будет у нее под боком, так? Нет, Вера. Говорить буду я.

— Вот только не начинай, — фырчит Вера и даже не смотрит на свое отражение, направляется к дверям.

— Вер, — негромко зовет Платон и перехватывает ее ладонь.

— Чего? — хмурится девушка.

Пахомов преграждает ей путь. Вера и глазом не успевает моргнуть, как уже в его объятиях.

— Ты охренительно выглядишь в моей рубашке, малышка, — бормочет Платон, уткнувшись ртом в изгиб шеи, а Вере приходится приподняться на носочках, и да, ей очень нравится вот так стоять и обниматься. — Вся такая растрепанная, немного затраханная. В хорошем смысле.

— Угу, я поняла, — ворчит Вера.

— Вер, я серьезно, — продолжает Платон. — Заводишь меня дико. Обожаю тебя.

Вера молчит. В голове — настоящая каша. За порогом их ждет скандал. А здесь, в спальне, Пахомов говорит, что обожает ее. То есть…? Любит? Или это просто слова?

— Пообещай мне кое-что, малышка, — слышит Вера голос, которому сложно противостоять, — не верь каждому слову Клариссы. Включи мозг. Ты же у меня умная девочка.

— Это ты умный, — возражает Вера, — а я глупая малолетка.

— Ты моя женщина, Вера, — слышит Шустер в ответ. — Ключевое слово «моя».

Вера молчит. Вопреки скандальной ситуации, маячившим на горизонте разборкам и острому желанию идти наперекор всему миру, девушка чувствует то же самое. Платон — ее мужчина. Значит, пора принимать взрослые решения.

***

— Завтрак накрыт. Точно не хотите кофе?

Александр сама любезность, но по взъерошенному и сонному виду парня ясно, что он только что поднялся с кровати.

Вера замирает на пороге гостиной. Платон стоит рядом. Более того, не просто стоит, а крепко держит ладонь Веры в своей.