Любовница Обманщика

Я помогла загрузить машину, убедившись, что мы не забыли наши платья, туфли, свадебные подарки, свадебные программки. Смокинг Джеффа. Туфли Джеффа. Затем мы с мамой вышли из дома и отправились в цветочный магазин, чтобы забрать бутоньерки. По дороге она заставила меня прочитать написанный от руки список вещей, которые надо не забыть.

— Кэрол, ты не забыла то, что будешь читать? — наконец спросила она.

— Конечно нет, мам, — сказала я. Это буквально единственное, что мне нужно сделать на свадьбе, и он прямо здесь, в моем…

Дерьмо.

Мы решили, что будет проще зайти в книжный магазин за новым экземпляром, вместо того чтобы возвращаться домой.

— Мне так жаль, — сказала я, съежившись от смущения, когда забиралась обратно в машину с новым экземпляром португальских сонетов в руке. Мама ничего не сказала, ее рука стучала по рулю. Я могла бы сказать, что у нее был мысленный отсчет времени до свадьбы, и теперь мы отставали.

Мы поехали в церковь и выгрузили программки, подарки, цветы. Я увидела Ди и других подружек невесты на другом конце часовни и помахала им рукой. Затем мы направились в женский туалет, где я помогла маме надеть ее очень стильное бордовое платье матери жениха. Я натянула платье подружки невесты в тесной кабинке и вышла, чтобы мама сделала мне прическу и макияж.

— О, Кэрол, — сказала она со слезами на глазах. — Ты такая красивая!

Я повернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

— Ух, ты, — прошептала я.

Я действительно хорошо выглядела. Более чем хорошо. Я действительно выглядела сексуально. Он был бы в восторге, подумала я, и мои щеки вспыхнули. Он провел бы рукой по разрезу сбоку, прорычал бы мне в ухо и произнес…

— Я просто знаю, что где-то существует твоя вторая половинка, — сказала мама, похлопав меня по щеке.

А потом все закончилось. Момент был официально испорчен, и я снова стала тощей, неуклюжей Каролиной Капелло, без парня и с носом всегда в книге.

— Спасибо, мам, — пробормотала я.

— Пошли, — сказала она, — скоро прибудут гости.

***

Я обняла дядю Донни и тетю Джулию, когда они вошли, улыбнулась и кивнула, когда они оба прокомментировали, как я выросла, что я больше не была маленькой девочкой, а затем я поцеловала каждого из их четырех детей и направила их к жениху. Я обняла тетю Мишель и сказала дяде Тони, что, наконец-то, попробовала ту пиццу и она на самом деле была не так уж хороша. Затем я обняла тетю Адрианну, которая всегда выглядела немного расстроенной на свадьбах, и проводила ее до ее места.

А потом заиграла музыка, и мне пришло время взять под руку друга Джеффа, Энди, пытаясь сбалансировать свой маленький букет и новый экземпляр сонетов, когда я шла по проходу.

Я заняла место в ряду подружек невесты и повернулась к брату, напоминая себе улыбаться. Он выглядел очень красивым и слегка нервным в смокинге. Его бутоньерка была немного кривовата, и я усмехнулась, зная, что это сведет мою маму с ума.

Затем музыка изменилась, и вся часовня поднялась на ноги.

Если я думала, что Ди сияла в джинсах и футболке, то она была почти неземной в свадебном платье. Ее длинные светлые волосы ниспадали на плечи, а платье было облачком морской пены, вздымающейся от изгибов ее бедер. Каскад темно-розовых роз ниспадал с ее рук.

Я посмотрела на Джеффа и отвернулась. Выражение его лица заставило мое сердце сжаться. Ди подошла к нам, и мы все вместе повернулись к священнику.

— Дорогие мои, — начал он.

А потом, кивнув мне, настала моя очередь читать. Я передала букет девушке рядом со мной и пошла к подиуму, стараясь не обращать внимания на людей в зале. Много-много людей в зале. Мои руки дрожали, когда я открыла новую книгу на потрепанной странице. Сонет 43.

— Как я люблю тебя? — читала я. — На сто ладов:

Не думай о нем, говорила я себе. А потом он стал всем, о чем я могла думать.

— До глубины души, до высоты, Крылатых чувств, до облачной мечты,

Его прохладная кожа прижатая к моей.

— Люблю тебя обыденно, без слов, При свете дня, под кровом темноты,

Моя голова лежит на его груди, мои губы ласкают его шею.

— Как людям правда, так мне нужен ты… — Теперь мой голос дрожал.

Древесный дым и соленые брызги и… ОСТАНОВИСЬ!

— Любовь не требует иных даров.

Его лицо при свете свечи, его улыбка, его дикие глаза с пляшущимися огоньками.

ПРЕКРАТИ!

— Люблю всей страстью горестей былых, — читала я, и слезы наполнили мои глаза, — Люблю всем детским ожиданьем чуда.

Его губы, касающиеся моих, его руки на моих запястьях, прижимающие меня к матрасу.

«Чего ты хочешь, смертная женщина?»