Любовница поневоле

— Как много ты знаешь о вервольфах? После свадьбы между нами появится такая связь, что на других ему станет плевать.

— Связь?

— Волка с волчицей. Он будет есть из моих рук. Я буду управлять своим альфой, а заодно и всей стаей.

Мне не понять феодальных вервольфовских замашек, но статус жены альфы бесспорно велик. Если ты можешь выдержать постоянный прогиб под мужа или задавить его своим характером. Владыка, она даже не скрывает, что Доминик нужен ей для престижа и власти! А вот в том, что Экрот после свадьбы не станет белым и пушистым, я не сомневаюсь.

— Не боишься, что я все это расскажу ему?

Вот теперь со стервы слетает ее уверенность и самодовольство, и она сильнее сжимает пальцы. Знаю, что, если пошевелюсь, получу «подарочек» от злобной волчицы, а мне этого не хочется.

— Что именно? — Она усмехается. — Что тебе угрожала его невеста? Вперед! Я посмотрю, как долго он будет смеяться. Посмеюсь вместе с ним.

Она отпускает меня так резко, что я с шумом выдыхаю и хватаюсь за столик раковины, чтобы удержать равновесие.

— Отвяжись от Доминика, и с твоим здоровьем и твоей шеей все будет хорошо. Мы поняли друг друга?

Одри вылетает из туалета раньше, чем я успеваю ответить.

Взгляд в зеркало только позволяет еще раз убедиться, что вервольфы замечательно контролирует свою силу: на коже ни следа. Но эта демонстрация всего лишь предупреждение! В следующий раз Одри не станет тратить время на разговоры. И не объяснишь ведь, что Доминик мне нужен исключительно для защиты семьи и встречи с загадочным альфой. В последнее время мне хватает врагов, чтобы приобретать новых. Особенно таких девочек, больше похожих на чудовищ.

Я сжимаю подрагивающие пальцы и делаю глубокий вдох, чтобы прийти в себя. Для меня это перебор, и где-то внутри себя мне хочется орать, но я вновь ополаскиваю руки и возвращаюсь к Экроту.

— Тебя можно поздравить со счастливым событием? — интересуюсь у вервольфа, вернувшись за столик. — Когда свадьба?

Его взгляд более чем красноречив — от него мурашки по коже. Будь я волчицей, наверное, уже бы валялась на полу, но, к счастью, я человек, и на меня подобное не действует. Ну почти.

— Тебя это не касается, Шарлин. Нашему договору это не помешает.

— То есть наши… отношения продолжатся и после того, как ты женишься?

— Именно так.

Хм, почему же тогда Одри считает иначе?

— Я рассчитываю на то, что мы покончим с этим гораздо раньше, — призналась честно. Я не собиралась врать: ни ему, ни себе самой. — Потому что не хочу становиться частью мира, где отношение к женщине как к живому товару.

Судя по потемневшему лицу Доминика, ему мой ответ не понравился, но мне было плевать. Остатки моих сил ушли на то, чтобы выдержать этот обед. Я даже толком не запомнила, о чем мы говорили, не чувствовала вкуса еды. Захват Одри по-прежнему ощущался на моей шее, перед глазами стояла Джинджер на коленях, а во мне самой подрагивало напряжение. Настолько сильное, что я даже не отпрянула, когда в машине Доминик притянул меня к себе и уткнулся носом мне в шею.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — поинтересовался он, поймав мой взгляд.

— А должна?

Взгляд я выдержала. Как и глубокий поцелуй в губы, ток от которого ударил по моим и без того натянутым нервам.

— Увидимся вечером, — сказал Доминик, когда проводил меня до дверей магазина, а я шагнула внутрь не оборачиваясь.

Вечером.

Вечером!

Вечером…

Все заново.

Я поняла, что если не поделюсь с кем-то, не расскажу об этом всем, то меня либо разорвет на части, либо я просто свихнусь.

Как назло, Рэбел нигде не было видно, за стойкой стояла ее дочь.

— Чарли, привет! Ты такая красивая! Но немного напуганная… Что-то случилось?

Много всего случилось. Я узнала, что у меня умер муж, что я должна много денег какому-то хмырю, о существовании которого даже не подозревала, продалась в рабство, а еще мне угрожали расправой дважды за три дня. Такая простая арифметика круглой жопы!

— Лола, где мама?

— В курьерской компании. Они что-то намудрили с заказом, а тебя не было. Но не волнуйся, я со всем справляюсь.

— Знаю, — бросила сухо. Нужно было похвалить девочку, но на это меня уже не хватило. — А когда она вернется?

— Не знаю, вы с ней чуть-чуть разминулись.

Значит, нескоро. Я падаю в кресло для посетителей, нужно подняться, переодеться и жить дальше. До вечера.

«Увидимся вечером».

— Чарли, я тебе соболезную, — тихо говорит девочка, касаясь моего плеча: я и не заметила, что она подошла ко мне.

— Спасибо, Лола.

— Правда. Когда умер папа, я долго не могла в это поверить. Даже на похоронах казалось, что это не он там — в земле. Что не может быть такого, что его больше нет…

— Похоронах? — цепляюсь я за ее фразу и вскакиваю с кресла. — Прости, Лола, мне нужно позвонить. И, спасибо за то, что рассказала мне об этом. Это очень важно.

Девчушка нахмурилась, будто сомневалась в моей адекватности.

— Надеюсь.

Я же убежала в другой конец магазина, отыскала визитку, оставленную полицейскими, и набрала номер:

— Сержант Лабрю? Это Шарлин Брайс.

— Да, прима Брайс, я вас слушаю.