Любовница поневоле

— Не можешь. Ты уже выбрала меня. Стала моей женщиной, разделила со мной постель. Если ты выберешь еще одного мужчину, это будет означать, что ты колеблешься с выбором, и у меня появится право вызвать его на бой.

Варварство какое-то!

— А если он будет человеком?

В голову почему-то пришел Хантер, но это не обязательно должен быть Хантер. Мне мог понравиться кто угодно.

— Ему же хуже.

Теперь прищуриваюсь я.

— Странные у тебя понятия о свободе, Доминик.

Его ноздри раздуваются, но ярость в глазах тает.

— Почему же? Тебе не понравилось, что со мной хотела познакомиться та девушка, а мне не нравится, когда вокруг тебя вьются другие мужчины. Это инстинкт, Шарлин.

— Но при этом у тебя все равно есть невеста.

«Медведицу» я все равно прикончила, только лед остался, так что пусть волк рычит сколько влезет.

— Это другое, — на удивление мягко отвечает Доминик.

— Для меня нет, — отрезаю я. — Если хочешь знать, последние полгода нашего с Дэнвером брака мы жили отдельно. Я прогнала его из дома, когда мне позвонила его любовница. Прогнала в ту же ночь. Я страшная собственница, поэтому либо мой мужчина будет принадлежать только мне, либо не будет. Но тогда и меня не будет рядом с ним.

Я постучала пальцем по своему бокалу, не позволяя ему ответить.

— Значит, это Одри тебя выбрала?

По лицу вервольфа было заметно, что он снова недоволен сменой темы, но по-прежнему сдерживает порыв взвалить меня на плечо и унести отсюда. Поэтому просто заказывает мне еще один коктейль.

— Я сделал ей предложение, и она его приняла.

— А могла отказаться?

— Могла. Одри — любимая племянница альфы Конелла, одного из старейшин.

Как бы мало ни рассказывал мне Дэн о вервольфах, про старейшин я знала. Это самые старые и благородные альфы из всех и которые обладают правом судить остальных альф, когда те нарушают закон. Поэтому Одри — завидная невеста. Недурно!

— Значит, это что-то вроде политического брака?

— Это и есть политический брак. Она об этом знает и хочет стать женой сильного альфы.

И управлять им. Но это мелочи. Насколько я помню, Одри не клялась в любви к Доминику. Не уверена, что такие вот стервы вообще способны любить.

Но он сам такую выбрал.

— А чего хочешь ты?

— Хочу, чтобы моя стая была самой благополучной. Чтобы мои вервольфы и волчицы ни в чем не нуждались. Чтобы никто не покушался на мою территорию.

Откровенно.

Очень.

Я даже про коктейль забыла, подавшись вперед.

— Брак с волчицей это гарантирует?

— Нет, — криво усмехается Доминик. — Это все зависит лишь от меня. Но у альфы обязательно должна быть жена — такое условие ставят старейшины. Иначе мне снова придется отстаивать свое право быть вожаком. В битве. Как я делаю уже два года.

О чем-то подобном он упоминал, когда рассказывал про самопровозглашенных альф. Кажется, там говорилось про официальные и неофициальные вызовы, но тогда я не заострила на этом свое внимание.

— То есть ты сражаешься…

— Со всеми, кто решит бросить мне вызов. Но только одну ночь в году.

— И сколько их обычно?

— В прошлом году было четырнадцать.

— Четырнадцать на одного?!

Четырнадцать хищников. Зверей. Волков.

Видимо, у меня был тот еще вид, если Доминик снова развеселился.

— Стать альфой — значит возложить на себя огромную ответственность, Шарлин. А я еще и самый молодой альфа за последнюю сотню лет.

— С тебя другой спрос?

— Вроде того.

Я не заметила, как вместо коктейля втягиваю талую воду, а «Пьяная медведица» снова испарилась из моего бокала. Задумчиво облизала губы и поинтересовалась:

— Наличие жены освобождает тебя от вызовов?

— Не совсем. Но вызвать на бой меня смогут только раз в три года и лишь один вервольф. Кто это будет — тоже решают старейшины. До меня альфой стаи был мой дядя, он был не очень хорошим вожаком и не очень хорошим вервольфом. Его гораздо больше волновало собственное благополучие. Но он был сильным и всегда выходил победителем в битве, пока не проиграл.

Привкус «Медведицы» начинает горчить на языке.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — интересуюсь я. — Чтобы я поняла, как тебе важно жениться на волчице? Так тебе не нужно меня убеждать. Мне от тебя другое нужно.

Доминик темнеет лицом, а в глазах снова зажигаются желтые искры.

Только нас прерывает появление прима Корса, соседа моих родителей.

— Чарли! Какими судьбами?

Приходится поздороваться, представить Доминика и отказаться от приглашения пересесть за стол побольше, присоединившись к компании отмечающих пятницу.

— Спасибо, но мы уже уходим, — говорит вервольф. Он вежлив и даже улыбается. Впрочем, стоит нам вынырнуть из теплого бара в холодные сумерки улицы, его улыбка тает. Как мокрый снег, который сейчас сыпется с неба и исчезает из виду, достигая мостовой.

Я плотнее запахиваю пальто и жалею, что перчатки остались в моей квартире, но до автомобиля Доминика не так далеко. К тому же вервольф берет меня за руку и сжимает мою ладонь в своей. Сжимает так, что это напоминает тиски. Боится, что убегу?