Любовница поневоле

— Ты права. Глупость сказала. Я все время забываю про то, что вервольфы — не обычные мужчины. Так в каком ресторанчике ты вчера была? Скажи название, чтобы я никогда туда не заходила…

Рэбел говорит что-то еще, но все ее слова благополучно пролетают мимо моих ушей. Их перекрывают другие, бегущей строкой, о том, что это я сама могу быть очень необычной. Настолько необычной, что…

Имани.

Имани, которые могут дать потомство сильному альфе.

Родить ребенка, который сможет жить на два мира…

Ну нет! Хантер сумасшедший! Или фантаст, как его там называют. А я просто повелась на эти сказки. Задержка может быть от нервов. Я же живу как на войне!

Но… Что, если он прав?

За всю свою жизнь я ни разу не покупала тестов на беременность, поэтому в аптеке чувствую себя неловко и странно. Но лучше узнать сразу, что все это ошибка, чем мучиться неизвестностью. Иначе с ума сойду уже я.

Рэбел даже не останавливает меня, когда, вернувшись в магазин, я снова закрываюсь в туалете. Неудивительно, потому что из зеркала на меня смотрит очень бледное, слегка позеленевшее отражение. Я следую инструкции, она оказывается простой. Как и результат.

Две полоски.

Вторая не такая яркая, но она все-таки есть.

Конечно, на коробке написано, что тест не дает стопроцентной гарантии, что нужно обратиться к доктору. Но когда я вижу эти две полоски, то понимаю, что никакие гарантии не нужны.

Я беременна.

Беременна от Доминика.

Альфы, который сначала воспользовался мной, а теперь, когда наигрался, решил вышвырнуть из своей постели и жизни. Что он там сегодня сказал? Что разрывает сделку? Что я больше ничего ему не должна? А что скажет, когда узнает про ребенка? Или он уже знает? По запаху или еще бес знает по чему.

Не поэтому ли Доминик переменил свое решение относительно нас?

Все внутри будто скручивается в тугой узел, но на этот раз не от тошноты. Мне больно и страшно, и я понятия не имею, что с этим делать. Сама во всем этом я точно не разберусь.

У меня даже пальцы дрожат, когда я ищу в контактах номер Хантера. А вот голос звучит ровно:

— Что случилось с твоей настоящей матерью?

— И тебе привет, Чарли. Я знал, что ты позвонишь. Но не думал, что это будет так скоро.

Голос историка звучит, как всегда, весело, но сейчас меня этим не обманешь — я знаю, каким он может быть. И ни за что бы к нему не обратилась, будь у меня выбор. Но он единственный, кто может мне помочь. Тот, кто мне поверит.

— Издеваешься? Мне нужно это знать. Что с ней случилось?

— Она умерла. Во время родов.

— Мне жаль, — говорю я, а у самой волосы шевелятся на голове. Что мы вообще знаем про имани? Каково это — выносить волчонка?

— Мне тоже, — раздается глухое в трубке.

— А отец? Почему он не забрал тебя к себе?

— Экрот не поверил в то, что я его ребенок. Он обвинил ее в измене и прогнал, когда узнал о беременности. После ее смерти меня к себе на воспитание взяла ее сестра.

— Но существует же тест на ДНК. Современная медицина способна на многое.

— У вервольфов своя медицина, и, насколько ты знаешь, я родился не волком. В моем случае нужно было лишь желание отца узнать о своем ребенке. А он не захотел. — В голос Хантера вплавился металл. — Ни тогда, ни спустя много лет.

Мне ли не знать, насколько категоричными могут быть вервольфы! Но это все равно очень странно… И жестоко. На мгновение я даже понимаю чувства Хантера. Я бы тоже хотела убить того, кто так поступил с моей мамой. Наверное.

— Почему тебя интересует этот момент, Чарли? — спрашивает историк. — Ты…

Я нажала отбой прежде, чем он продолжил. Потому что этого ему точно знать не нужно. А кому нужно, я расскажу сама.

И чем раньше, тем лучше.

Поэтому я оставляю магазин на Рэбел, видимо, мне придется повысить ей зарплату. Или нанять еще одну помощницу. Потому что через несколько месяцев я уже не смогу выполнять свои обязанности.

Я действительно об этом думаю? Да, я действительно думаю, как придется изменить свою жизнь ради малыша. Или это будет малышка?

— Оуэн, отвези меня к Доминику. Где бы он сейчас ни находился. Это очень важно и срочно.

Вервольф кивает. Кажется, после вчерашнего он предпочитает не общаться со мной без особой надобности, но сейчас мне это только на руку. Движение по пробкам меня укачивает, все силы уходят на то, чтобы дышать ровно. Что, по сути, очень и очень сложно, потому что каждый раз, когда я думаю, что и как скажу Доминику, сердце начинает неистово колотиться в груди, и холодеют ладони.

Но я уверена, он должен знать. Это ведь наш общий ребенок.

Волчонок.

Мы его родители, а значит, и разбираться с этим придется вместе. По крайней мере я должна спросить у Доминика, хочет ли он этого ребенка.

Машина останавливается возле шестиэтажного исторического здания в центре. Аренда офиса в нем наверняка стоит столько, сколько мне и не снилось. Но, как гласит серебристая табличка, занимает его целиком одна-единственная компания — «Экрот-Брайс групп».