Любовница (СИ)

Пропустив один вздох, Саша заставила снова взять себя в руки. Отступать поздно, пусть теперь ему даже очевидней, что она пытается что-то скрыть, держать ответ сейчас она не способна.

Не чувствуя сопротивления, девушка снова притянула мужчину к себе, давая забыться обоим в поцелуе.

— Скажи, что будешь скучать, — Ярослав понимал, что это ложь, что проверь телефон, найдет то, что видеть не хочет, что она нарушила правило, установленное какой-то десяток минут тому, понимал, что возможно, она успела сказать кому-то слишком много, не понимал только одного — так какого черта он сам хочет, услышать от нее эту ложь и поверить?

— Я буду скучать, — Саша выгнулась, подставляя поцелуям шею.

— Скажи, что будешь постоянно думать обо мне, — про себя он добавил: «как я о тебе».

— Постоянно… — она оказалась на кровати, Яр навис сверху, справляясь с запонками на рубахе, — буду думать…

— Обо мне.

— Да.

— Что ты со мной делаешь? — он сошел с ума, совсем потерял голову. Знает, что Саша врет. Знает, но все равно хочет верить. С ней оставаться холодным, беспристрастным, трезво мыслить он не в состоянии, он пьянеет от сладкого вкуса губ, от терпкого запаха кожи, от цвета переливающихся радужек глаз. Может Титов подослал ему дочь специально, чтоб уничтожить изнутри? Свое полное поражение в борьбе с обуревающими чувствами, Самарский признал в тот самый момент, как и на этот вопрос ответил безапелляционно — если такова цена, чтоб она сейчас была здесь с ним — он хочет быть уничтожен.

* * *

— Я смог связаться с Сашей, — Константин позвонил Гене сразу же.

Геннадий вот уже неделю находился во Франции, и чувствуя себя героем детектива не первого эшелона. Найти нужный дом было не так уж и сложно. Он был обнесенный со всех сторон высоким забором. Объезжая территории Самарского, водитель многозначительное присвистнул, очень уж внушительно длинной показались им дорога вдоль серого ограждения.

Каждый божий день теперь у Гены начинался и заканчивался одинаково — они парковались в квартале, у дома напротив, неподалеку от задних ворот, явно никем неиспользуемых, так, чтоб машина не была видна на камере, а потом сидели и ждали. Дни тянулись мучительно долго. Ужасно долго и бесцельно. Не привыкшего к такому время провождению Гену уже тошнило от однообразности пейзажа, от невозможности размять ноги, от необходимости тратить столько времени зря. Часто, не выдерживая, он выходил покурить, и уж тогда пытался тянуть время как можно дольше, отворачиваясь от осточертевшей уже машины. Но даже эти вылазки пришлось прекратить, когда один из охранников Титова, отправленный с ним намекнул, что его может быть видно на камере.

Этого допускать было нельзя. Единственное, на что они могли надеяться — эффект неожиданности. Ну и скорость действий. Они спланировали все так, что при любом раскладе, в Париже они окажутся быстрее, чем Самарский успеет сообразить, что его обвели вокруг пальца, ну а лететь в Киев они смогут через любой другой город, в который окажется ближайший рейс, пусть потратят немного больше времени на дорогу, но это уже не будет иметь значение, когда Саша окажется на свободе.

Именно этот момент он холил и лелеял в своем воображении, как Саша его увидит первым, вдохнув воздух полной грудью, как заплачет от счастья именно у него на плече, как он будет извиняться, а она благодарить.

— Что она сказала?

— Ничего. Она теперь знает о нашем плане, ждите.

— Самарский усилил охрану.

— Не мудрено, в этом смысле, он никогда не был дураком. Ладно, до связи.

Бросив трубку, Титов улыбнулся сидящему все это время в кресле напротив другу. Эдуард слушал его разговор с Сашей, а потом и с Геной затаив дыхание. Восторг. Чистый восторг вызывала его хладнокровность и, как оказалось, оправданный подход к делу. Он ведь и сам раньше думал, что друг поступает неправильно, что легче сдать тендер, чем связываться с Самарским, но теперь…

Ведь Костя уже почти его сделал. Совсем чуть-чуть, и козырей у Самарского больше нет, а вот он сам — в шоколаде.

— Я восхищаюсь тобой, Костя, честно, — Эдуард картинно похлопал в ладоши, на что Титов ответил шутливым реверансом.

— Спасибо, спасибо. Приятно слышать такое не из уст шавок-прихвостней… Теперь главное, чтоб она успела до истечения двух недель. В общем-то, значения это уже не имеет, но мне приятно будет раздавить щенка еще до тендера.

— А ты злой, — правая рука Титова в очередной раз обрадовался тому, что находится с ним по одну сторону баррикад. Такой ведь и мокрого места не оставит, перестраховываясь.

— А знаешь, что самое веселое? Я ведь не просто докажу им всем, что со мной шутки плохи, — Константин прокрутил в памяти сразу несколько эпизодов своих недавних злоключений, и похищение Саши, и падение акций, и взрыв машины, и эти желтые стикеры в каждом новом конверте… — Я растопчу его самолюбие, а потом разберусь с остальными.

— Думаешь так просто растоптать? Это ведь всего лишь один раунд из ста, вы сойдетесь и разойдетесь еще множество раз.