Любовницы по наследству

— Давай, Андрюха, помянем с тобой шуструю бестию Леночку Возкову, по мужу Батурину, дочь Павлову. — Лицо хозяина дома приняло искренне грустный вид. — Я ведь и родителей ее знал, покойного дядю Пашу Возкова особенно, отличнейший, скажу тебе, был мужик, тезка мой. Мы с ним в былые времена очень в хороших отношениях были. Какая только жизнь — несправедливая штука. Жил хороший человек — красивая баба… И тут раз — больше нет ее.

Мы выпили по третьей, и я почувствовал, что понемногу начинаю пьянеть. Хоть доза алкоголя была и незначительной, но для моего не привыкшего к таким «нагрузкам» организма она оказалась вполне достаточной.

— Закусывай, Андрюха, хорошо. — Павел демонстративно раскусил зубами головку чеснока и слегка скривил физиономию. — Ешь, не стесняйся, на дворе скоро начнет темнеть, а Тамара, по всей видимости, придет не скоро.

Я не понял, что именно он хотел сказать данной фразой, да и не собирался этого понимать, — разве можно искать какую-то логику в рассуждениях пьяного мужика?

Павел хорошо закусил, решительно вышел из-за стола и, нагнувшись, достал из-за шкафа спрятанную бутылку самогона, горлышко которого было тщательно закупорено похабно свернутым куском газеты.

— Это, конечно, напиток немного похуже, — сказал он, снова наполняя стаканы, — но, думаю, ты им не побрезгуешь.

Мне было уже абсолютно все равно. Пить, так пить. На душе стало значительно легче, — нервное напряжение, возникшее после увиденных нынешним утром кошмаров, постепенно куда-то незаметно улетучилось. Я расслабился и довольно уставился в одну точку перед собой.

Павел заботливо вложил стаканчик с самогоном прямо мне в руку и, обняв меня по-дружески за плечи, резким рывком опрокинул в себя очередную дозу. Я охотно последовал его неблагопристойному примеру.

— Слушай, Андрюха, — тяжело ворочая языком, проворчал мой собеседник, — я давно хотел тебя спросить, что за шуры-муры ты крутишь с моей сучкой?

Переход разговора в данное русло оказался для меня совершенно неожиданным. Я чуть, было, не поперхнулся небольшим кусочком огурца, находившимся в это время во рту. Признаваться ему в том, что мы однажды спали с его женой, было как-то не очень-то удобно и даже совсем не тактично. Тамара ведь наверняка ни о чем подобном проговориться не могла.

— Глупости говоришь, Паша, — уверенно ответил я, — твои подозрения лишены всяких оснований. Я просто репетитор, который обучает твою супругу иностранному языку. Не знаю, почему это ты вбил себе в голову, что я с ней сплю.

— На кой черт ей этот иностранный, скажи?

— Как это на кой черт? — укоризненно посмотрел я на отошедшего в сторону собеседника. — Она же сейчас при должности, большой, как говорится, начальник. Ей по работе просто необходимо в совершенстве знать хоть один иностранный язык. Вот я и помогаю ей его изучить.

— А ну скажи что-нибудь по-немецки, — пьяным голосом попросил собеседник.

— Чего зря болтать, все равно ведь не поймешь.

— И то правда, — резко махнул рукой Павел, небрежно падая на свой стул. — Я хочу, чтобы ты, Андрюха, знал, — не дай Бог до меня дойдет, что между вами что-то такое было, — зарежу и одного и другую. Не пожалею никого.

В руке у пьяного мужчины неизвестно откуда появилась та самая «бабочка», которую я отнимал у него не далее, как неделю назад. Лезвие стремительно промелькнуло прямо перед моим лицом.

— Ты что, Паша, не шути так. — Я испуганно отклонился в сторону. — Спрячь эту игрушку подальше. Ты ею уже раз меня чуть не убил. В дипломате такую страшную дырку пробил, — людям показать страшно.

— Не боись, своих не трону! — Павел совершенно неожиданно скорчил глупую улыбку и спрятал сложенный нож в карман. — Человек, который пришел ко мне с добром, от меня добра и заслуживает. Запомни, Сироп никогда не был жлобом, он знает все законы и чтит уважение к себе.

Я старался даже слабым намеком не показать, что отлично знаю об истории их с Тамарой «супружеской жизни», а особенно о том, что явилось ее первопричиной. Сидеть за одним столом с подобным субъектом было не очень-то приятно, но я старался по возможности держать себя в руках.

— Ты даже не знаешь, Андрюха, — продолжал разошедшийся не на шутку Павел, — каким уважаемым парнем в свое время был Сироп. Меня вся местная братва боялась, еще даже до того, как я в первый раз попал на зону, со мною здесь все в этом районе считались. Паша Ишаченко держал в свое время в кулаке всю округу. Ты веришь мне, или нет?

— Верю, верю, — согласно закивал я, не желая вступать с ним в какой-либо спор.

— Вот так-то, — удовлетворенно икнул мой собеседник, — на зоне кого только не пришлось повидать. Там ведь, если не можешь за себя постоять, — пропадешь не за грош в первые же дни. Я, как видишь, остался целым и невредимым. Знаешь, у нас ведь были и такие, которые сидели почем зря.

— Как это? — прикинувшись дурачком, поинтересовался я.