Любовное письмо

В три минуты второго в ресторан вошла молодая женщина в черных джинсах и белом джемпере, облегавшем грудь. Высокая, почти без макияжа, с густыми блестящими каштановыми волосами, которые тяжелыми прядями обрамляли лицо и, завиваясь, падали на плечи. Она ничуть не походила на красоток, обычно привлекавших его внимание.

Вслед за метрдотелем женщина направилась к его столику, и Маркус поднялся в знак приветствия.

– Джоанна Хаслам?

– Да.

Она улыбнулась, и Маркус засмотрелся на выразительные карие глаза и ямочки на щеках. Лишь спустя пару мгновений он наконец произнес:

– Я Маркус Харрисон. Спасибо, что пришли.

– Не стоит благодарности.

Джоанна опустилась на стул напротив него. А он вдруг растерял все слова, настолько потрясла его эта женщина.

– Бургундского?

– Спасибо.

– За вас. – Он поднял свой бокал.

– Благодарю. Э-э… за памятный фонд, – предложила она тост.

– Конечно. – Он нервно рассмеялся. – Может, сделаем заказ, прежде чем перейти к делу? Чтобы после спокойно разговаривать, не отвлекаясь.

– Не возражаю.

Спрятавшись за меню, Джоанна рассматривала Маркуса. Он вполне соответствовал хранившемуся в памяти образу и, по правде говоря, казался даже еще привлекательней. Сегодня вместо мятого костюма, в котором он появился на поминальной службе, Маркус надел мягкий ярко-синий шерстяной пиджак и черный свитер с высоким во– ротом.

– Я возьму суп и баранину. А вы? – проговорил он.

– То же самое.

– Значит, никаких листочков, разложенных по тарелке и модно именуемых салатом радиччо? Я думал, в наши дни все девушки только этим и питаются.

– Не хочу вас огорчать, но не все девушки одинаковы. Я выросла в Йоркшире. Мясо с овощами – вот мой типичный ужин.

– В самом деле?

Он поднял бровь, глядя на нее поверх бокала с вином. Ему нравился чуть заметный йоркширский акцент в ее мягком, мелодичном голосе.

– Ну, я… – Джоанна покраснела, осознав, что сказала. – Просто люблю поесть.

– Мне нравятся такие женщины.

Она вдруг поняла, что Маркус с ней флиртует, и внутри что-то сжалось. Заставив себя сосредоточиться на работе, Джоанна порылась в рюкзаке и достала диктофон, блокнот и ручку.

– Не возражаете, если я запишу разговор?

– Ничуть.

– Хорошо. Во время еды мы его выключим, иначе на пленке будет только звон столовых приборов. – Джоанна положила диктофон рядом с Маркусом и нажала на кнопку. – Итак, вы создаете фонд в память о своем дедушке, сэре Джеймсе Харрисоне?

– Да. – Он подался вперед и окинул ее пристальным взглядом. – Знаете, Джоанна, у вас очень красивые необычные глаза. Рыжевато-коричневые, как у совы.

– Спасибо, но давайте вернемся к памятному фонду.

– Извините, меня отвлекает ваша красота.

– Может, во время интервью мне накинуть на голову салфетку? – Ей нравились его комплименты, они тешили самолюбие, но в то же время выводили из равновесия.

– Хорошо, я постараюсь держать себя в руках, но салфетку все же далеко не убирайте. Мало ли что. – Он улыбнулся и сделал глоток вина. – Так, с чего же начать? Дедушка, дорогой сэр Джим, или Сиам, как называли его друзья в театральных кругах, оставил значительную сумму денег, чтобы каждый год выделять по две стипендии для обучения талантливых молодых актеров и актрис, не имеющих для этого средств. Вы ведь знаете, как мало в наши дни государственных грантов. И даже тем, кто их все же получает, зачастую приходится работать во время учебы в театральной школе, чтобы покрывать свои текущие расходы.

Маркус в самом деле оказался невероятно привлекательным, и тело Джоанны невольно на него реагировало. Ей оставалось лишь благодарить Бога, что интервью записывалось на пленку и можно было прослушать его позже, поскольку, несмотря на все усилия, Джоанне не удавалось сосредоточиться на словах Маркуса. Она едва ли улавливала то, о чем он говорил.

– Значит, вы будете принимать заявки от молодых актеров и актрис, желающих получить место в театральной школе? – спросила она, прочистив горло.

– Точно.

– Наверняка их будет много.

– Очень на это надеюсь. В мае состоится прослушивание. Чем больше соискателей, тем веселее.

– Ясно.

Принесли гороховый суп с панчеттой[12], и Джоанна выключила диктофон.

– Божественный запах, – заметил Маркус, принимаясь за еду. – Итак, Джоанна Хаслам, расскажите немного о себе.

– Но ведь это я беру интервью!

– Наверняка вы гораздо интереснее меня, – подбодрил он.

– Очень сомневаюсь. Я всего лишь простая йоркширская девчонка, но всегда мечтала стать уважаемым журналистом.

– Тогда что вы делаете в «Морнинг мейл»? Вам бы лучше подошло издание посолиднее.

– Пытаюсь завоевать признание и научиться, чему смогу. Но в один прекрасный день мне бы хотелось перейти в более престижную газету. – Джоанна отпила вина. – Мне нужна лишь громкая сенсация, чтобы меня заметили.

– Надо же. – Маркус притворно вздохнул. – Только вряд ли статья о памятном фонде вам поможет.

– Нет, но сейчас, для разнообразия, я буду писать о чем-то стоящем, о том, что в самом деле сможет изменить чью-то жизнь.

– Не лишенный морали писака. – Глаза Маркуса блеснули. – Очень необычно.