Любовное письмо

– Нет, хотя и мог бы. Но я всегда ценил щедрость твоего дедушки и ни за что не предал бы его доверие.

Зои потягивала кофе. Она устала, однако история увлекла ее, независимо от того, говорил Уильям правду, выдумывал или в его рассказе, чуть приукрашенном за давностью лет, смешались вымысел и истина.

– А дальше случилось вот что. Майкл позвал меня к себе и сказал, что снова уезжает. Он дал мне столько денег, что на них можно было хорошо питаться целый год, и ради моего же блага посоветовал забыть о событиях последних месяцев. А если меня спросят о нем, особенно те, кто наделен властью, попросил говорить, что я его не знаю. Ну, или что мы едва знакомы. – Уильям затушил сигарету. – А потом Майкл О’Коннелл помахал мне ручкой и в буквальном смысле, лапочка, исчез с лица земли.

– И вы не знали, куда он уехал?

– Представления не имел, разрази меня гром. В следующий раз я увидел Майкла О’Коннелла добрых полтора года спустя на афише театра на Шафтсбери-авеню под именем Джеймс Харрисон. Он выкрасил волосы в черный и отрастил усы, но эти голубые глаза я узнал бы где угодно.

Зои с изумлением уставилась на старика:

– То есть, по вашим словам, он снова исчез, а затем появился, усатый и темноволосый, под другим именем? Признаюсь, Уильям, мне в это трудно поверить.

– Что ж. – Он громко рыгнул. – Клянусь, лапочка, все это правда. Конечно, когда я увидел его фотографию на стене театра, пусть даже и под вымышленным именем, то прошел к служебному входу и спросил о нем. Он узнал меня, затащил в свою гримерку и закрыл дверь, а потом предупредил, что для моего же блага мне гораздо лучше держаться от него подальше. Сказал, что теперь у него новая жизнь и опасно вспоминать о том, кем он был прежде. И я, – Уильям пожал плечами, – поверил ему на слово.

– А после вы его видели?

– Только из партера, лапочка. Я писал ему пару раз, но так и не получил ответа. Однако на каждый день рождения мне присылали конверт с пачкой наличных внутри. И никаких записок. Но я не сомневался, что деньги от него. Итак, я рассказал тебе необъяснимую историю, случившуюся в молодости с твоим любимым дедушкой. Ни разу прежде она не слетала с моих уст, но сейчас, когда его больше нет с нами, вряд ли это имеет значение. И, если интересно, никто не запрещает тебе попытаться разузнать побольше. – Уильям почесал ухо. – Вот бы еще вспомнить имя той молодой леди, с которой я столько раз встречался возле «Свон и Эдгар». Однажды она мне представилась. Маргарита? Нет. Гортензия? Это было что-то цветочное…

– Лилия? Роза? – предположила Зои.

– Ей-богу, ты права! – Уильям расплылся в улыбке. – Ее звали Роза!

– И вы понятия не имеете, кем она была?

– Ну, не могу же я выдать все его секреты. – Уильям постучал себя по носу. – Да, я догадывался, но, возможно, эту тайну лучше оставить вместе с ним в могиле.

– Я залезу на чердак дома в Дорсете и пороюсь в его памятных вещицах. Вдруг получится найти что-нибудь связанное с вашим рассказом.

– Сомневаюсь, лапочка. Если все это так долго скрывалось, сдается мне, что нам не суждено узнать правду. Тем не менее эта история сойдет для интересной беседы за ужином, – улыбнулся он.

– Да. – Зои подавила зевок и посмотрела на часы. – Уильям, я лучше пойду спать. Завтра вставать очень рано. Огромное спасибо, что все мне рассказали. Если я что-нибудь выясню, то дам вам знать.

– Обязательно, Зои, – кивнул Уильям, не сводя с нее взгляда. Когда она поднялась с банкетки, он поймал ее руку и сжал ладонь. – Ты так похожа на него в молодости, лапочка. Сегодня днем я наблюдал за тобой. Ты унаследовала его дар. Однажды ты станешь очень знаменитой, и дедушка будет тобой гордиться.

На глаза Зои навернулись слезы.

– Спасибо, Уильям, – пробормотала она и вышла из бара.

16

Следующие три печальных дня Джоанна проработала в отделе «Домашние питомцы и садоводство». Она перебралась к себе в квартиру, но, поскольку новую кровать еще не привезли, вот уже две ночи провела на полу спальни, на неудобной импровизированной куче из диванных подушек и одеял. Сегодня Джо ждал ужин с Маркусом, и, соблазненная возможностью поспать в мягкой, удобной постели, она всерьез раздумывала, не остаться ли у него ночевать. Для вечера Джоанна выбрала единственное в ее гардеробе – пусть и поношенное – маленькое черное платье, приталенный кардиган и лоферы, слегка подрумянила щеки, немного подкрасила губы и ресницы и, не дожидаясь, пока длинные волосы окончательно просохнут после душа, направилась к автобусной остановке.

Она старалась двигаться естественным шагом, сопротивляясь постоянному желанию оглянуться, но на всякий случай – если вдруг кто-нибудь решит напасть – сжимала в кулаке связку ключей, острые края которых выступали между пальцами.