Любовное проклятие

«1-е. «Февраль. Достать чернил и плакать. Писать о феврале навзрыд…» Заняться графикой. Не дает покоя черно-белая гамма. Вот уж точно прав Пастернак: рыдать навзрыд. Спасибо Дворкину, напоил от души. Нужно новое знакомство. Муза. Влюбленность. Что делать? Помогите! Help me! Зайти в магазин. Договориться с Феликсом. Позвонить В.Е.».

Кажется, догадалась. Феликс – друг Шведа из Германии. Тоже художник. Они вместе делали выставку во Франции. Тогда В.Е. – его агент. Или как там у них называется? Антрепренер? Ну, в общем, понятно.

Влад зашевелился на софе. Что-то пробормотал. Не по-русски. Елена привстала, отложив журнал. Худо дело. Экзорцист начал метаться по кровати. И продолжал бормотать. Румынский? Нет. Она же все-таки филолог. Румынский узнала бы. Нет. Тут инговые окончания. Сами глаголы? А вот незнакомые, хотя… Только этого не хватало! Неужели гаэльский?

Она решительно подошла к софе. Попыталась его успокоить. Нет, спокойно лежать Влад отказывался. Надо как-то его зафиксировать, чтобы влить в него сыворотку. Елена думала недолго. Мысленно извинившись перед Владом, она съездила ему по физиономии. Не сильно, но ощутимо. Он мгновенно замер и открыл глаза. Даже толком не проснувшись.

– Пей! – велела она, поднося бутылку к его губам.

Бедный Влад машинально глотнул пару раз, тут же закрыл глаза и отвернулся. Неплохо. Она поставила бутылку на место и опять уселась на пол.

«6-е. Пьянка!!! Надо-надо!!! Звонить Детке. Послать Галу. Купить акварельки. Вроде что-то есть. Фэнтези. Спасибо «Би-2». Мой рок-н-ролл!!! Это уже образ! Странное видение. Сначала морозный воздух, колючий, чужой, заполняет легкие, перехватывает дыхание, дымкой на миг застилает взгляд. Все прозрачно, по-весеннему. Рассвет. Уже проходили. Это я могу!

Взор застилает туман, настоящий, дымчатый, как пыль над дорогой. Он клубится у самой земли, плывет все выше, тянется к серым, рассветным небесам. Он висит огромными каплями росы на жалких отростках травы, наклоняет головы цветам. Он прячет лес, застывший сгустком Тьмы, там, у горизонта. Там, за туманом, на грани сознания. Каждая деталь. Выписать отдельно. Совмещу потом. Что-то выкинуть…

Фигура в тумане. В чем-то таком же грязно-сером, как туман, как поле, укрытое им, как небо, к которому тянется эта утренняя прохладная мгла. Кто это? Может, Я? Испуганная маленькая фигурка, потерявшаяся, съежившаяся в ожидании. В ожидании того, что приближается. Решить, кто это будет. Вот она самая фишка! Детка? Нет. Я? Не для себя же… Просто силуэт…

Стук копыт, как стук сердца, неровный, но четкий, ломящийся в виски, дробью. И силуэты… Медленно, медленно сквозь туман. Как призраки, как тени. Ближе, ближе… Угрозой, вестью, надеждой – не поймешь, чем веет от этих расплывчатых фигур. Точно знаешь, чем-то, что парализует, пригвождает к месту, заставляет в молчании, с замиранием сердца наблюдать за их приближением. Блеск копий, звон кольчуг. Трое, четверо, пятеро? Великий гон? Всадники Апокалипсиса? Броня доспехов, лица упрятаны за забралами шлемов, темные провалы прорезей для глаз. А в них… Темная власть, сила, воля. Чужая воля, пригвождающая к месту. Это просто. Это уже дело…

Дурак-дурак-дурак. Первого открытие в Марселе. Уезжать 25-го. Феликс. Не забыть. Все проверить».

Итак, с шестого февраля по двадцать пятое. Странно. Времени очень мало. Когда же он успел с ней познакомиться?

«7-е. Лучше бы умер вчера. Но… Вот оно. Нам, дуракам, везет. Какая телка! Жаль, что именно телка. А я-то хорош! Весь вечер пьяно интересоваться: «Девушка, вы мне кого-то напоминаете», а утром по размазанному по подушке лицу догадаться, что трахнул копию своей сестренки. Вот ужас. В первый миг думал – Детка. А эта дурра, похожая на сестренку… Она даже не обиделась, что я весь вечер ее с Деткой сравнивал. «Кого-то вы мне напоминаете…» А так – потрахать, поболтать, чудо кошечка.

Работать, работать, работать. Сказать Гале, пусть проверит отправку. Где Феликс? Хороша кошечка. Идея. Смутно. Но… Она и Детка…»

Елена закурила. Итак, вот оно. И как назло этот дурень не написал, с кем пил. Она тут же записала в свой ежедневник – обзвонить всех, с кем Швед мог пить. Кто его с ней познакомил?

Елена потерла виски. Хотелось выпить. Дурачок ты, Швед, вот уж точно – дурачок. И чего это она не обиделась? Да она уже знала, кто ты и кто та женщина, на которую она похожа. Ты сам себе смертный приговор подписал! Необходимо узнать, у кого они познакомились.

У Елены появилась очень неприятная идея. Она отложила журнал Шведа и пошла на кухню. Надо отвлечься, подумать, все взвесить. А заодно и салаты с закусками приготовить. Руки заняты, голове работать не мешают.

Очень неприятная идея. Но… А если эта тварь и правда уже все о Шведе знала? Кто-то ее навел. Уже с полным досье. За девятнадцать дней вряд ли он ей успел бы все выложить сам. Надо дочитать. Сколько еще было встреч? Прав Швед, ну какая дура заберется к мужику в постель, когда он ее с кем-то постоянно сравнивает? Значит, выбирал жертвы все же соучастник. Тот, с кем она на эту пьянку пришла. Или тот, кто гулянку устраивал.