Любовное прозрение

То, что Ричард проходил по этому делу, было случайностью. Их клиентом был кинопродюсер, которому родители дали необычное имя Монтгомери Алабама и который предпочитал, чтобы его называли просто Монти. Он судился с бульварной газетой «Взгляд изнутри» по поводу статьи, в которой сообщалось, что Алабама был в стельку пьян на вечеринке в Голливуде. Эта тема была для Монти особенно болезненна, так как он был «завязавшим» алкоголиком и часто читал молодежи лекции о вреде алкоголизма.

Третья книга Ричарда, о харизматических лидерах Среднего Востока, была выбрана Монти для экранизации, и так уж случилось, что именно в тот вечер эти двое вели продолжительную беседу. Хотя были и другие свидетели, показания Ричарда стали бы особенно ценными из-за длительности и серьезного характера разговора, из которого следовало, что Монти был абсолютно трезв.

К несчастью, в последние несколько месяцев все усилия разыскать Ричарда оказались тщетными. Его агент сообщил, что тот путешествует по Европе с чтением лекций и некоторое время будет вне досягаемости.

Но теперь он, очевидно, вернулся. Несмотря на попытки игнорировать его существование в течение семи лет со дня их расставания, Дженнифер знала, что несколько лет назад он переехал из Бостона на Западное побережье, когда писал книгу об эпохе маккартизма в политике и ее влиянии на кинопроизводство.

Но зачем ему осложнять ей жизнь? С чего это вдруг у него возникло желание ее увидеть!..

Когда они приехали в респектабельную, изысканно обставленную юридическую контору в одном из центральных небоскребов, мистер Бойтано ни словом не упомянул об инциденте с кроликом, и Дженнифер была ему за это благодарна.

У себя на столе она обнаружила стопку записок. Среди них сообщения о звонках, требовавших ответа, а также приглашение на встречу с Юджином Ингрэмом, пожилым и очень больным свидетелем, чьи показания они считали важными. Конечно, их можно было получить и во время процесса, но не было уверенности, что свидетель доживет до суда.

Ей нужно было еще поймать Фрэнка Берджа, адвоката редакции «Взгляда изнутри», работающего в фирме «Макконнел, Маккиган и Шварц». При даче показаний должны были присутствовать адвокаты обеих сторон.

Дженнифер нажала клавишу интеркома.

— Полагаю, Фрэнк Бердж сможет присутствовать при даче показаний мистера Ингрэма?

— Да, мисс Эллис, — фыркнула ее секретарша Бетти, средних лет женщина из старослужащих фирмы. — Я свое дело знаю.

Бетти, служившая еще в те времена, когда все юристы были исключительно мужчинами, так и не смирилась до конца, что ее нынешний босс — женщина, и, как подозревала Дженнифер, терпела ее только потому, что не могла обнаружить никаких дефектов в ее стиле одежды и манерах. И все же саркастические реплики секретарши иногда заставляли Дженнифер чувствовать себя девчонкой-школьницей.

В середине стопки Дженнифер попался тонкий розовый конвертик. Она в ужасе уставилась на него. Нет, не может быть! Похоже, этот мужчина замыслил сегодня ее добить.

Дрожащими руками она распечатала конверт и вытащила записку. Та гласила: С Днем св. Валентина! Надеюсь, тебе понравился мой сюрприз. Скоро увидимся. С любовью, Ричард.

В холле послышались шаги, замершие перед ее дверью. В них было что-то мягкое, крадущееся. На мгновение Дженнифер со страхом подумала, что это может быть Ричард, но тут же сообразила, что Бетти ни за что не пропустила бы его.

— Заходите, Кетч! — позвала она.

Дверь распахнулась, и в кабинет действительно вошел Кетч Блейкли. Хотя этот человек был страшным чистоплюем и одевался в лучших магазинах готового платья, он приносил с собой ощущение какой-то неряшливости, нечистоплотности и Дженнифер хотелось после общения с ним вымыть руки.

Она бегло взглянула на своего конкурента, пытаясь понять, что же ее так задевало в нем. Может, бесцветные глаза или мучнисто-бледное лицо — интересно, как он ухитрялся избегать солнца в Южной Калифорнии? — а может быть, намечающееся брюшко, затянутое, как она предполагала, в корсет.

Тем не менее она должна была признать, что он въедливый и дотошный юрист. Возможно, если судить по справедливости, ее неприязнь объяснялась лишь тем, что она, как женщина, должна была следить за каждым своим словом и шагом и одеваться строго и элегантно, в то время как он мог позволить себе появиться в аляповатом галстуке или с кислой миной на лице.

— Мне звонил приятель, — произнес Кетч с неприятной улыбкой. — Как я понимаю, вам пришлось поволноваться в зале суда.

Этот человек безусловно обладал талантом к интригам, которые иногда приносили пользу в работе, но большей частью просто удовлетворяли его страсть к сплетням.

— Вы пришли по делу или чтобы выудить из меня какую-то определенную информацию? — Она постаралась сказать это как можно равнодушнее.

— Я восхищен! — Кетч насмешливо оглядел ее, пригладив ладонью свои преждевременно редеющие волосы. — Дженнифер Эллис, эта снежная королева... такая недоступная... имеет тайного поклонника?