Любовное состязание

Существует лишь один ответ на все эти мучительные вопросы, подумал Конистан. Ему вдруг показалось, что в голове у него кто-то убрал пыльные чехлы, открыв ему сияющую истину. В сущности, все было очень просто. Он влюблен в нее. С какой легкостью далась ему эта мысль! Он любит ее и хочет сделать своей женой. Конистан посмотрел в окно и увидел, как звезды мерцают в бездонной темноте небосвода. Казалось, та минута, когда он наконец признался сам себе, что, прожив на свете тридцать пять лет, впервые влюбился по-настоящему, должна была сопровождаться каким-то взрывом, но ничего подобного не произошло. Никаких театральных эффектов, фейерверков, комет или землетрясений. Просто ему стало страшно, что среди всех знакомых женщин его сердце выбрало единственную, которая никогда не сможет ответить ему взаимностью.

Как же это случилось, удивился Конистан. Как его угораздило влюбиться именно в Эммелайн? А может, он ошибается? Может, ему просто досадно, что она так откровенно им пренебрегает, вот он и вообразил, будто его сердце разбито?

Потягивая шерри, виконт откинул голову на спинку кресла. Нет, не такой он простак, чтобы в это поверить. Он научился по-настоящему восхищаться Эммелайн. Одни ее усилия, затраченные на подготовку турнира, свидетельствовали о незаурядных способностях. Ее никогда и ничто не смущало, никакое неожиданное происшествие не могло вывести ее из себя. К примеру, когда одной из юных леди вздумалось устроить истерику, Эммелайн лишь посоветовала ей взять себя в руки и не быть дурой!

Вспомнив этот недавний случай, он рассмеялся вслух. Два дня назад Оливия Брэмптон свалилась с садовой изгороди высотой в три фута[26]. Ей вздумалось пройти по этой невысокой стенке, побившись об заклад с Брантом Девоком. Она ушибла плечо и тотчас же принялась рыдать самым душераздирающим образом, чем привлекла к себе всеобщее внимание. Конистан был одним из немногих, кто с самого начала заподозрил, что именно в этом и заключалась основная цель Оливии. Эммелайн явно была того же мнения и, не стесняясь в выражениях, заявила, что если мисс Брэмптон сейчас же не перестанет ломать комедию, то ей — Эммелайн — придется закатить гостье пару оплеух.

Многие из гостей были потрясены суровостью хозяйки, но зато Оливия немедленно прекратила истерику, ее завывания сменились приступом икоты, а большие заплаканные глаза вытаращились от изумления. Она без звука позволила Эммелайн увести себя в утреннюю столовую, где ее ушибленное плечо было подвергнуто самому тщательному врачебному осмотру.

За последние десять дней Эммелайн столько раз удивляла и радовала его, что Конистан наконец-то понял, откуда взялось у него это навязчивое стремление разбить ее сердце! Нет, ему вовсе не хотелось разбивать это сердце, ему хотелось его покорить! А теперь оставалось только решить, удастся ли ему заинтересовать своей персоной женщину, которая в ответ на просьбу одолжить платок на счастье небрежно бросила:

«Ну, раз вам так хочется, — пожалуйста!»

У Конистана создалось отчетливое впечатление, что если в ближайшем будущем на него не снизойдет озарение, нет у него ни малейшего шанса пробиться сквозь зубчатые крепостные стены, воздвигнутые Эммелайн вокруг своего сердца.

31

На следующий день лорд Конистан нанес утренний визит леди Пенрит. Он нашел хозяйку в ее собственной малой гостиной, где она старательно переписывала стихотворение из потрепанного томика Мильтона.

— Я обнаружила, — сказала она своим тихим ласковым голосом, — что, выписывая слова стихотворения, я как-то лучше понимаю их смысл. Так и вижу перед собой Джона Мильтона с гусиным пером в руке, торопливо исписывающего лист за листом в попытке удержать ускользающую музу. Вот послушайте:

Шепот теней и разгул ветров,

Пенье ручейка на дне ущелья…

Разумеется, в этих строчках мне видится Уэзермир. Впрочем, не слушайте мою болтовню, милорд. Чем я могу быть вам полезной? Вижу по нетерпению в ваших глазах, что вы хотите сказать мне нечто важное. Садитесь, прошу вас!

Он пододвинул стул поближе к ее инвалидному креслу и многозначительно взглянул на горничную, стоявшую у нее за плечом. Леди Пенрит быстро поняла намек и отослала свою камеристку.

— Какая волнующая мысль! — кокетливо воскликнула хозяйка, как только горничная скрылась за дверью спальни. — Свидание наедине со скандально знаменитым лордом Конистаном! Как увлекательно!

Виконт удивленно выгнул бровь.

— Значит, моя репутация меня опережает?

Леди Пенрит снисходительно наклонила голову, в ее глазах загорелся шаловливый огонек. Конистан нервно забарабанил пальцами по подлокотнику кресла, прикидывая в уме, какими словами лучше выразить свою просьбу, чтобы заручиться ее поддержкой, но так ничего и не придумал.

Поэтому он был несказанно благодарен леди Пенрит, когда она, слегка подавшись вперед, поймала его взгляд и спросила: