Любовное состязание

— И вообще перестаньте с нею заигрывать! Откровенность и прямота больше, чем что-либо другое, помогут вам завоевать расположение Эммелайн. Она окружена лестью с тех самых пор, как впервые начала выезжать в свет семь лет назад, и за это время у нее выработалось стойкое отвращение к любым, даже самым невинным формам обмана. Сейчас уже поздно плакать над убежавшим молоком, но мне вдруг пришло в голову, что надо было предупредить вас об этом при самой первой встрече. — И опять леди Пенрит лукаво улыбнулась, причем на щеках у нее появились очаровательные ямочки. — Видите ли, я была на вашей стороне с того самого дня, как вы впервые появились здесь. Я надеялась, что вы полюбите Эммелайн, тем более, что, как мне кажется, именно такой человек, как вы, может сделать ее счастливой!

— Миледи, — воскликнул Конистан, вскочив на ноги и бережно взяв ее за руку, — ваша поддержка придает мне мужества. Я буду следовать всем вашим советам.

Поблагодарив ее за то, что она уделила ему несколько минут для разговора, он склонился над ее рукой и вновь поцеловал ее пальцы.

К его удивлению, когда он уже собрался уходить, леди Пенрит сжала его пальцы и сказала:

— Еще одно, хотя это не имеет прямого отношения к моей дочери. Несколько недель назад я получила письмо от… — она помедлила, словно не решаясь продолжать, ее глаза были полны тревоги, — от вашей матери. Да, я знала, что она много лет назад оставила вашего отца. Я никогда не верила в историю о дорожном происшествии, которую распространил лорд Конистан. Я всегда ее любила и хочу, чтобы вы знали, что я собираюсь возобновить знакомство с нею и принять в своем доме пятерых ваших сводных братьев, как только мне позволит здоровье.

Конистан оцепенел от ужаса, услыхав эти слова. Пять сводных братьев. И леди Пенрит собирается их принимать! У него так и не нашлось слов, никакая дежурная любезность не пришла ему на ум в ответ на ее заявление.

Леди Пенрит тем временем продолжала:

— Конечно, я понимаю, что она не сможет возобновить все свои прежние знакомства и уж тем более рассчитывать на прием в высшем свете. Однако ее истинные друзья будут ей рады. Жизнь обошлась с Августой страшно несправедливо.

С этими словами она отпустила его руку. У него едва хватило сил учтиво поклониться и покинуть комнату.

— Жизнь, видите ли, обошлась с нею несправедливо, — пробормотал Конистан, оказавшись за дверью и дрожа от негодования. — А как быть со мной?

32

Три дня спустя Эммелайн встретила Грэйс и Дункана в парке. Они стояли посреди широкой центральной аллеи, глядя вниз, на посыпанную гравием землю, и были так поглощены разговором, что не сразу заметили ее появление. Таким образом Эммелайн получила возможность разглядеть, что Дункан чертит на земле поэтажные планы своего дома в Гемпшире прежде, чем кто-либо из двоих понял, что за ними наблюдают.

— Мне кажется, это очень удачное расположение, — сказала Грэйс. — Вам несказанно повезло: вы унаследовали от своего дядюшки великолепное имение. А что касается парка, то, насколько мне известно, мистер Хамфри Рептон пользуется прекрасной репутацией, ему можно было бы доверить проведение тех изменений…

Грэйс осеклась, когда Эммелайн кашлянула, а Дункан торопливо наступил ногой на свой чертеж.

— Эммелайн! — воскликнула Грэйс, вспыхивая от смущения.

— Я вас надолго не задержу, — заверила Эммелайн подругу, широко улыбаясь обоим. — Я хотела лишь напомнить, что выборы Королевы Турнира состоятся в следующую субботу в парадной гостиной, а затем на Костюмированном Балу будет проведена коронация. Если у кого-нибудь из вас нет костюма, Блайндерз об этом позаботится. Ах да, Грэйс, я тебя умоляю, не стесняйся и проголосуй за себя! Я хочу, чтобы именно ты царствовала на этом турнире!

Так как оба они выглядели крайне смущенными, а Дункан, не переставая, переминался с ноги на ногу в попытке уничтожить нарисованный им план дома, Эммелайн сделала вид, будто именно сейчас вспомнила, что забыла предупредить повариху насчет белого супа к пятнице, и попросила ее извинить.

— Ну, конечно! — торопливо согласилась Грэйс и еще гуще покраснела, в смущении прижимая руку в перчатке к губам.

Эммелайн оставила свою дорогую подругу, чувствуя себя на седьмом небе оттого, что ее планы относительно счастья Грэйс так блестяще осуществились. Она вернулась в дом и вошла в утреннюю столовую, где ей сразу же вспомнилась сцена с Конистаном, произошедшая несколькими днями ранее в той же комнате. Он тогда поцеловал ее. Эммелайн остановилась и огляделась вокруг, думая о том, как буднично выглядит сейчас эта комната, совсем не так, как в тот день, когда буря чувств заставила даже воздух сгуститься, словно перед грозой. При воспоминании о Конистане она вновь почувствовала, что ей не хватает воздуха.