Любовное зелье колдуна-болтуна

– Знаю, – перебила я его. – Что за зелье?

– С его помощью Чубарека травит народ.

– Я думала, он душит несчастных.

– Существует несколько версий, – продолжал провизор, – по одной из них, водяной проникает в дом и садится на свою жертву либо набрасывает ей на лицо подушку. Но есть вариант сказания, наиболее, на мой взгляд, приближенный к действительности. Решив отправить кого-то к праотцам, Чубарека переодевается в пирожника и угощает несчастного сдобой, в которую влил свое зелье. У человека сначала поднимается температура, затем стартуют насморк, кашель, резко поднимается давление, и в конце концов наступает смерть либо, как в старину говорили, от апоплексического удара, а на современном языке от инсульта, либо сердце не выдерживает.

– Почему вы сказали, что второй вариант наиболее приближен к жизни? – не утихала я.

– Видите ли, душенька, в конце пятидесятых, когда я еще был молодец-удалец…

– А сколько вам лет? – вырвался у меня совершенно бестактный вопрос.

– Восемьдесят пять стукнуло, – ответил аптекарь.

– Думала, вам шестьдесят, не больше, – поразилась я.

– Ну, не все с возрастом превращаются в развалины Карфагена, – засмеялся мой собеседник. – Дружочек, ежели вы намерены на долгие годы сохранить умственную и физическую активность, то следите за весом и давлением, не ешьте сахар, красное мясо, переходите на правильное питание, не переедайте, занимайтесь не менее трех раз в неделю спортом, будьте позитивны, не злитесь, не завидуйте. Так вот, по сути вашего вопроса. Только я начал работать, ко мне в аптеку пришла Евгения Феоктистовна Оралова. Мы с ней были хорошо знакомы, она жила в соседней квартире около нас с матушкой. Оралова попросила антибиотик, а я ей ответил: «Препарат отпускается исключительно по рецепту». Это сейчас, ангел мой, вам швырнут на прилавок и противовирусное, и противоинфекционное лекарство просто так. А в те годы ни-ни, требовалось строго соблюдать правила. Евгения Феоктистовна начала меня упрашивать, жаловаться на сильный кашель, но я возразил: «Тем более нужно обратиться к доктору, самолечение преступно. И нельзя ходить по улицам, вы разносчик заболевания, вызовите терапевта на дом». Оралова, помню, обиделась, но делать нечего, пришлось ей звонить в поликлинику. А через три дня мы с матушкой узнали, что Евгения Феоктистовна скончалась.

– Вот как? – не удержалась я от восклицания. И тут же извинилась перед собеседником. – Простите, что перебила, Григорий Николаевич.

– Ничего, ничего. История и правда необычная. Слушайте дальше, если вам интересно.

– Мне очень интересно! – заверила я. И услышала следующее…

Молодой аптекарь от такой новости распереживался, сказал матери:

– Наверное, мне все-таки следовало соседке таблетки потихоньку выдать.

Анна Борисовна отчитала сына:

– Гриша, закон есть закон. И ей бы ничто не помогло. Ее Чубарека отравил.

Юноша стал смеяться, но мать рассказала ему, что Оралова имела связь с женатым человеком. Оказывается, о романе болтал весь дом, один Григорий был не в курсе. Чтобы извести разлучницу, законная супруга того мужчины обратилась к местному колдуну Кудрявцеву. Тот дал ей зелье Чубареки, и соседка Фроловых живехонько умерла.

Сказочку про дух водяного молодой человек, конечно, знал, однако не поверил матушке. Колдуны, яд… Ерунда какая-то! Он ведь комсомолец, а комсомольцам не положено чушь всерьез воспринимать.

Однако через месяц милиция арестовала ту самую тетку, которая, по словам Анны Борисовны, лишила жизни любовницу мужа. А затем за решеткой очутились и члены семьи Кудрявцевых. Выяснилось, что они давным-давно занимались подпольным врачеванием, составляли какие-то микстуры по старинным книгам, но одновременно делали яды. То есть правой рукой лечили, левой убивали.

Давно это было, аптекарь позабыл детали, но кое-что, особенно поразившее его, помнил до сих пор. Интересные подробности, неизвестные широкой публике, он узнал от профессора Вербицкого, которому отдали для изучения древние книги, найденные у Кудрявцевых дома. Леонид Валерьевич жил с Фроловым на одной лестничной клетке, преподавал в институте, где учился Григорий. Профессор, энциклопедически образованный человек, все ахал, когда встречал своего студента во дворе или в подъезде:

– Ты не представляешь, какие раритеты у Кудрявцевых! Уникальные материалы, подобного никогда не видел!

Будущий провизор пару раз просился к Вербицкому, хотел посмотреть на редкости, но ученый отвечал ему:

– Нет, Гриша, сначала сам разберусь, а уж потом другим расскажу.

Фролов был невероятно увлечен фармакологией, однако народную медицину считал чушью, верил только в антибиотики, смеялся над полосканием из календулы… Ну и время сыграло свою роль – конец пятидесятых, тогда в СССР отрицался любой накопленный веками опыт. Студенту очень хотелось глянуть на книги, которыми восхищался Вербицкий, перед которым юноша преклонялся, и вот наконец однажды профессор пригласил его к себе.