Любовные и другие приключения Джиакомо Казановы, кавалера де Сенгальта, венецианца, описанные им самим - Том 2

— Но есть слабости, которые у нас не дозволяются. Вы уже видели кавалера Осорио?

— Я рассчитываю засвидетельствовать ему своё почтение сегодня или завтра.

— Сделайте любезность, передайте от меня поклон. — С этими словами он позвонил, и я удалился.

Кавалер Осорио принял меня в департаменте иностранных дел со знаками величайшего благоволения. Когда я рассказал ему о своём визите к викарию, он с улыбкой спросил, расположен ли я подчиниться запрету видеться без помех с моей любовницей.

— Да, — отвечал я, — поскольку сам предмет уже не интересует меня.

На что он возразил:

— Ваше безразличие может рассердить поставленного при ней неподкупного стража.

Я понял его, однако же запрещение бывать наедине с Кортичелли и в самом деле устраивало меня. Имея некоторую склонность к скандальным происшествиям, я не сомневался, что возникнут всяческие толки, и мне было любопытно, что из всего этого получится.

XXXVI МОИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ЛОНДОНЕ 1763 год

Англия имеет своё особенное лицо, совершенно отличное от государств континента. Это страна дождей и туманов, где солнечный свет кажется проникающим как бы сквозь промасленную бумагу. Нужно долгое время прожить на Британских островах, чтобы привыкнуть к здешнему климату, и в особенности к характеру самих англичан. Когда вступаешь на землю Британии, к горлу подступает тошнота из-за отвратительного запаха, исходящего от моря, избежать которого нельзя никакими средствами. Он пронизывает всё: хлеб, мясо и даже напитки, за исключением самых лучших вин; исходит от белья и посуды. В Англии везде чувствуется близость и влияние моря. Весь народ буквально пропитан им — это истинная нация моряков. Вследствие общего для всех народов предрассудка англичане льстят себя мыслью, что по сравнению с остальными обитателями земного шара они принадлежат к высшей расе.

По дороге от Дувра к столице я имел случай наблюдать красоту ландшафтов, исправность домов и царящие повсюду порядок и величайшую чистоту. Не прошло и шестнадцати часов после отъезда из Дувра, как мы уже были в Лондоне.

Я взял трость и шляпу и, выйдя на улицу, пошел куда глаза глядят. По своему неведению я попал в кофейню “Оранж” — нечто среднее между таверной и погребком, где собирались все проходимцы из Италии, равно как и со всего света. В Лионе мне говорили об этом заведении и советовали избегать его. Однако же каприз судьбы словно за руку привёл меня именно туда. И вот я сижу в углу перед графином лимонада, а какой-то незнакомец подошёл читать около моей свечи. Сия личность держала в руках карандаш, зачёркивала некоторые слова, добавляя другие. Я приметил, что газета у него итальянская, а вся правка — сплошные ошибки. Моё чувство пуриста не могло этого вынести:

— Как, сударь, уже четыреста лет anchora пишется без h, а вы позволяете себе вставлять его!

Он посмотрел на меня с улыбкой и отвечал:

— Согласен и готов присоединиться к вашему мнению, хотя здесь на моей стороне авторитет Боккаччо.

— Поскольку вам известен сей автор, я вынужден просить прощения. Сударь, конечно, учёный?

— В некотором роде. Моё имя Мартинелли.

— Уж не родственник ли Кальсабиги?

— Его самого.

— Я с наслаждением читал ваши сатиры.

— С кем имею честь?

— Кавалер де Сенгальт. Скажите, скоро ли будет завершено ваше новое издание “Декамерона”?

— В самое ближайшее время. Однако мне не достает того же, что и большинству полезных книг — подписчиков.

— Не угодно ли подписать меня?

— С превеликим удовольствием. Вот абонемент на одну гинею.

— Дайте мне два. Кстати, не можете ли сказать, как называется эта кофейня?

— Так вы только вчера приехали?

— Сегодня.

— Судьба привела вас в самое дурное место столицы. Однако вы только что прибыли, и вам будет трудно найти свой дом. Позвольте проводить вас.

По дороге я заметил ему:

— Сие заведение, по вашим словам, отменно скверное, однако же встретившись там с вами, позволю себе усомниться в этом.

— Я бываю там потому, что, как говорит Ювенал, путешественник без гроша может не страшиться воров. Здешние завсегдатаи никогда не разговаривают со мной, да это бы и бесполезно — я не та дичь, за которой стоит охотиться. Проведя в Лондоне четыре года, я ни у кого не бывал, исключая лорда Спенсера. Моё любимое занятие — литература. С него мало доходов, но я удовлетворяюсь самым необходимым. Слуга, хорошая комната и обед в таверне — вот все мои нужды. Подобно Симониду после кораблекрушения, я всё ношу на себе. Этот костюм и полдюжины рубашек составляют единственное моё имущество. Как сказал Гораций: “Удовлетворяюсь малым и не прошу у богов большего”.

Сей человек понравился мне, к тому же он прекрасно говорил по-тоскански. Я спросил у него совета касательно принятого в Лондоне образа жизни, сообщив ему при этом о моих средствах и о том, сколько собираюсь пробыть здесь.