Любовные игры по Интернету

– Вот это конкурсы у людей, я понимаю! – укоризненно сказал Саша, шлепнув ладонью по влажной странице. – Мисс «БС»! Любо-дорого посмотреть! А мы опять кандидатов в депутаты выбираем, плюнуть не на кого, глянуть не на что!

– «БС» – это то, что я думаю? – непроизвольно облизнувшись на могучие выпуклости мисс Рататуй, спросил присоединившийся к нам Вадик. – Большие, так сказать, сиськи?

– Выбирай выражения, ладно? – недовольно попросила я.

– А что тебе не нравится? – Вадик сделал невинную морду. – После исторического конфликта Филиппа Киркорова и журналистки в розовой кофточке слово «сиськи» оскорбительным не считается. Это не я, а суд так постановил!

С судом я спорить не стала, но выдвинула предположение, что буквосочетание «БС» обозначает всего-навсего название газеты – «Бураховское слово».

– Бураховская – это станица такая километрах в семидесяти от города, – авторитетно сообщил Саша.

– Надо туда съездить, – сказал Вадик, бережно сворачивая газетку с фотографией грудастой мисс. – Такие люди в глубинке живут, а мы о них и не знаем!

На обратном пути в студию напарник пламенно агитировал меня съездить на съемки очередной телепередачи «Лица Родины» в станицу Бураховскую и так мне надоел, что я посоветовала ему предложить Мамаю открыть новый цикл программ передач под названием «Сиськи Родины».

– А что? – загорелся Вадик. – Суперпопулярная будет программа, все рейтинги перепрыгнем, и от спонсоров отбою не будет!

Эту животрепещущую тему мальчики обсуждали всю дорогу, а мокрую газету прилепили сушиться на стекло в редакторской, после чего к окну образовалось настоящее паломническое шествие, как к чудотворной иконе. Наши мужчины в молитвенном экстазе взирали на мисс «БС», горячо хвалили газету «Бураховское слово» и в едином порыве критиковали мелкие темы, освещаемые нашим собственным средством массовой информации.

– Как настоящие патриотки телевидения, мы должны эту гнусность пресечь! – поджав губы, сказала моя коллега журналистка Зина Курочкина и сорвала со стекла идейно чуждую нам газету.

Патриотизма у Зины имелось в избытке, а бюста не было вовсе, поэтому ее побудительные мотивы были понятны. Я не помешала коллеге избавить окно от затемняющей его (и сознание масс) желтой прессы, но скомкать и бросить газету в урну не позволила. Не Курочкина вылавливала это печатное издание из лужи – не ей и распоряжаться его дальнейшей судьбой.

– Пусть мальчики забирают эту мисс к себе в монтажку и делают с ней что хотят, – сказала я.

Зинка захрипела. Видно, представила, что хотели бы сделать с мисс «БС» наши мальчики, и задохнулась от возмущения. Или от зависти. Зинка у нас – убежденная старая дева. Моральные устои у нее такие же твердые, как организм, напрочь лишенный присущих нормальным женщинам мягких амортизирующих зон. Прокашлявшись, коллега начала честить на все корки безнравственную желтую прессу, но я не стала ее слушать, спрятала «Бураховское слово» к себе в стол и побежала в магазин за булочками к обеду.

Глава 3

За пять минут до начала официального обеденного перерыва Евгений Епанчишкин аккуратно сложил бумаги, над которыми корпел все утро, пожелал приятного аппетита сослуживицам, которые поголовно худели и потому питались на рабочем месте низкокалорийными йогуртами, и удалился – якобы в столовую. Сослуживицы проводили толстощекого румяного коллегу тоскливыми завистливыми взглядами и утешились тем, что после ухода Евгения обсудили и заклеймили позором его не по возрасту рыхлую фигуру.

Епанчишкин никогда не любил низкокалорийных йогуртов, предпочитая им гамбургеры и жареную картошку, и к двадцати семи годам отрастил грушевидный животик и два ряда складочек на боках. Это не прибавило ему красоты и привлекательности. Женщины на Евгения не заглядывались, исключая сослуживиц, среди которых не было ни одной моложе сорока лет и стройнее самого Евгения.

Сослуживицы Епанчишкину не нравились. Он вообще считал, что все женщины – стервы, а молодые и красивые вовсе не заслуживают других слов, кроме непечатных. Коротая за калорийными бутербродами с колбасой одинокие вечера в маленькой комнате большой коммунальной квартиры, Евгений часто мечтал о том, как было бы хорошо, если бы господь в одночасье прибрал к себе всех красавиц. Епанчишкин готов был даже поспособствовать господу в этом благом деле, для чего и ушел сегодня с работы за пять минут до перерыва.