Любовные колокола

Мадж прикусила губу. То, что он сказал, только подтвердило, что у него бывают встречи с женщинами. Иначе откуда ему знать, сколько времени нужно сушить волосы? Конечно, он уже не раз ждал, когда же приведут в порядок свои прически многие и многие его любовницы. Их он ждал, им смотрел в глаза и шептал приятный вздор. Видно, думал и с ней переспать и провести вечерок с приятностью, но у него получилось совсем не так.

Большой губкой Олджи стал намыливать ей спину. Мадж посмотрела на свое бледное тело: на нем было несколько синяков. Ее грудь в воде выглядела больше, чем обычно, а соски все еще были красными и набухшими. Мадж вопросительно посмотрела на него и попыталась криво улыбнуться, но тот в ответ на ее взгляд слегка посуровел и отвернулся. Почему он не захотел посмотреть на нее? Боясь, что опять может заплакать, она с трудом сдерживала слезы.

— Думаю, таблетки уже начали действовать, — сказала она хрипло. — Я сама вылезу из ванны и вытрусь.

Олджи протянул ей полотенце и выпрямился.

— Хорошо. Я оставлю тебе что-нибудь из одежды на кровати.

Она неуверенно улыбнулась.

— Со мной уже все в порядке. Я могу пойти в свою комнату.

Муж устало покачал головой.

— Спи в моей кровати. Она удобней, и, если понадобится, рядом будет работающая ванная.

Мадж только безвольно кивнула в ответ. Свернувшись в его огромной постели в полном одиночестве, освещенная пробивающимися сквозь щелку в занавесях лучами вечернего солнца, она разрыдалась оттого, что уже не девственница. Конечно, было необычайно прекрасно — слиться с Олджи в одно целое. Но теперь, всего лишь час спустя, ее выкинули за ненадобностью, как рваный пакет. Слезы текли у нее из глаз, пока она наконец не заснула.

Воскресным утром, когда Мадж проснулась, в воздухе стоял перезвон церковных колоколов. Услышав их, она вздохнула, тяжело поднялась и побрела в ванную. От вчерашних слез глаза отекли, а нос покраснел. Из ванной она решительно направилась в свою комнату и там опять чуть не разревелась. На ее смятой, но теперь пустой уже кровати ночью спал Олджи! Зарывшись лицом в подушку, Мадж стала вдыхать этот неповторимый запах любимого человека, но, случайно взглянув на свое отражение в зеркале, сгребла подушку и с силой запустила ее через всю комнату. Натянув футболку и джинсы и проведя пару раз расческой по волосам, она умылась холодной водой и храбро направилась на кухню Олджи.

Он сидел, нахмуренный, за белым столом и потягивал кофе. На жену даже не посмотрел.

— Олджи!

Муж коротко взглянул на нее и отвернулся.

— Понятно. Ты еще не позавтракал! — Она настроилась по-боевому. — Ну что ж, прекрасно. В таком случае не буду бояться, что меня перебьют. Сразу заявляю, что буду пользоваться твоими кухней и ванной. Никогда не видела смысла в твоей дурацкой идее жить как крестьянская девушка восемнадцатого века. В конце концов, Розаманда так же привыкла к жизни своего века и сословия, как я — к своей современной жизни. И если я не выбита из седла твоими быстрыми машинами и дорогими подарками, то и Розаманда не была искушена фарфором и шелком.

— А как насчет моего тела? Им ты тоже не была выбита из седла? — спросил Олджи с сарказмом.

— Нет. — Она взглянула на него. — Я уже говорила вчера, это была непредвиденная ситуация.

— Значит, это не изменило твоих взглядов на что-либо?

— Нет. Во всяком случае с Розамандой этого бы не произошло.

— Даже если бы ее муж спас ей жизнь?

— Нет, — ответила она решительно. — Розаманда была бы в костюме своего времени, который очень трудно снять, и успела бы прийти в себя, прежде чем могло произойти что-либо подобное. И потом, у нее могли быть средневековые взгляды на жизнь, которых у меня нет.

— У тебя нет? Тогда откуда ты знаешь, как бы она себя повела?

Лицо Мадж вспыхнуло от негодования.

— Просто у меня есть мои собственные принципы, — пробормотала она зло.

— Правда? Больше похоже на то, что ты запуталась в своих принципах, закостенела и зачерствела.

— Нет! — выкрикнула она. — Это ты решил, будто пользование кухней и ванной не соответствует моим принципам. Не я!

Олджи вздохнул.

— Ты делаешь поспешные выводы. Если честно, то я спровадил тебя с моей кухни и дал тебе другую, потому что ты меня раздражала, и, должен признать, увидел в этом рациональное зерно. А твое передвижение по дому я ограничил только из-за того, что кое-где перекрытия прогнили. Меня заботила лишь твоя безопасность. Свидетельство тому — оранжерея.

— Ты знал, что там опасно?

— Конечно, как я мог не знать? Я в строительном деле с шестнадцати лет.

— Тогда почему ты меня не предупредил?

— Мне и в голову не могло прийти, что ты туда пойдешь. Дверь была перегорожена кроватью, а потом я ведь запретил тебе заходить в мои комнаты. Я не рассчитал, что ты такая… беспринципная.

— Беспринципная? — Мадж вспыхнула. — Я? А как ты обращаешься с женщинами? У тебя, должно быть, стальные нервы. Меня, по крайней мере, извиняет то, что я была перепугана насмерть и переполнена благодарностью за то, что ты меня спас. А твое место в кровати Нади еще не остыло, не говоря уже о том, что ты обманул Крис два раза за двадцать четыре часа.