Любовные утехи русских цариц

А ее личные качества? Только и знала, что слезоточивые романы читала. Ленивая и ограниченная. Имела физическую связь только с одним любовником, графом Линаром, потом всю жизнь была верна своему плохонькому мужу, немецкому герцогу из захудалого брауншвейгского рода, которого за неимением лучшего пришлось полюбить по известной пословице «стерпится, слюбится», и даже будучи в далекой ссылке, других ребятишек от него народила. Но давайте по порядку.

Бирон, хоть в правители силой влез, недолго после смерти Анны Иоанновны «поцарствовал»: такая была всеобщая ненависть к этому заносчивому немцу, что сослали его со всей его семейкой в Сибирь, в город Пелым, с конфискацией всего имущества. А наворованного добра у Бирона было более чем достаточно, мы вам раньше об этом рассказывали.

В 1740 году у Анны Леопольдовны родился сын, нареченный при крещении Иоанном. Царица Анна Иоанновна выражала много радости по поводу его рождения и лично следила за его уходом. А уход, прямо скажем, неправильный был. Анна Иоанновна никаким современным методам воспитания ребенка, на научных исследованиях основанным, не следовала, а растила по обычаям ее бабушек: в пуховых перинках и с обильным молоком от кормилицы, наверное, по пословице «кашу маслом не испортишь». И здорово тем ребенка портили.

Выбиралась среди крепостных женщин молодая, здоровая, чистая и красивая, с нравом хорошим и с изобилием грудного молока. И перед тем как царскому дитяти грудь дать, кормилица должна была крест целовать и давать клятву в том, что «государям своим и государыне служити и добра хотети во всем безо всякие хитрости и от сосца своего кормити с великим береженьем и со спасеньем, а зелья лихова и коренья в естве и в питье не подати и лихах волшебных слов не наговаривать»^[135]. А как же! Ведь ненароком такая кормилица, ворогами допущенная, могла и уморить царского дитятю или наговор какой на него послать, и захиреет ребенок, а ты отчитывайся потом перед историей.

Грудью ребенка кормилица будет кормить очень долго. До четвертого году жизни.

И никто никогда не подсказал ни королям, ни царям, что вредно ребенка так долго грудью кормить. Вопреки всеобщему убеждению, росли они слабыми и скоро умирали. И таким плохим примером может служить испанский король Карл II, который ходить начал только в четыре года, а кормили его грудью 14 кормилиц до пяти лет. Но и прожил этот «молочный» король всего тридцать девять лет.

А потом, от груди отнявши, начинали в ребенка впихивать разные сладости — пастилы и маковнички, орехи и варенье и фрукты засахаренные! Прямо по Фонвизину получается: «Поди, Еремеевна, дай позавтракать ребенку». — «Он уже и так, матушка, пять булочек скушать изволил». — «Так тебе жаль шестой, бестия?» И росли дети бледные, толстые и хилые, и умишком слабые. Да, не читали наши матушки-царицы известное сочинение П. Енгалычева «О продолжении человеческой жизни», правда, оно позднее вышло, только в 1804 году было издано.

Там сказано, что долг родителей обеспечить правильное, согласное природе течение детства. Свежий воздух, закаливание, регулярное, но не чрезмерное питание. Словом, прописные истины сегодняшнего дня, о которых наши царицы тогда мало представления имели. «Место, где спят дети, должно быть провоздушиваемое (слово-то какое! — Э. В.), и вопреки обычаям, под спальню следует отводить просторное помещение. Ни занавесок, ни балдахинов над детскими кроватями быть не должно».

Никакие увещевания ученых мужей относительно здоровой простоты и «провоздушиваемости» ложа царского дитяти успеха у монарших особ не имели. Им надо было непременно мир удивить затейливостью люльки их ребенка. У Лукреции Борджиа в ее Феррарском дворце архитектор специальную люльку запроектировал. Вот и получилась полуязыческая святыня, в которой дышать ребенку нечем было. Ребенок должен был спать в выдолбленном камне, внутри обитом позолоченным деревом, с четырьмя колоннами, представляющими собой золотые деревья с золотыми веточками и листьями из драгоценных камней. Разные балдахины из дорогой материи, занавесочки, подушечки совсем не пропускали воздуха.

А вот детская императора Иоанна Антоновича в описании историка В. Михневича: «Колыбели две дубовые, оклеенные орехом, искусного мастера, обиты парчою по краям и углам позументом серебряным, а внутри тафтою, а в них сделаны матрацы, подушечки, одеяльца, пуховички»^[136].