Любовные утехи русских цариц

Побыв немного в Петербурге, Валериан на кулибинском протезе поехал Персию завоевывать, где отличился крайней жестокостью, опустошил несколько провинций, перебил несметное количество людей и осадил один из городов — Дербент. Старейший житель, почтенный 120-летний старец, самолично принес ему ключи от города, положив, таким образом, успешное начало завоеванию Персии. Но фавориты сильны только тогда, когда монархи их своим расположением жалуют. Удали их или умри их благодетель, и всесильные орлы превращаются в ворон с намокшими крылышками. Примерно так обстояло дело и с Валерианом Зубовым. Екатерина уже умерла, а ее сын Павел, действуя против интересов своей матери, к завоеванию Персии энтузиазма не проявил и отозвал свои войска в весьма обидной для Валериана Зубова форме: не сообщил ему об этом решении, а только в штаб генералитета депешу прислал.

Словом, любить Павлу Валериана причин не было, поэтому он потом вместе с Платоном будет участвовать в заговоре против него. А поскольку в Петербурге, где уже царствовал Павел, ему делать было нечего, возвратился он в Курляндию. Здесь от сидячего образа жизни сильно растолстел, что не помешало ему жениться на экс-жене польского графа Потоцкого Марии Федоровне Любомирской, с которой перед этим был в тайной связи. Детей с нею не имел, а она после смерти своего второго мужа — Валериана Зубова — в третий раз выйдет замуж. И вот в 1804 году в Курляндии разжиревшим мирным дворянином умирает Валериан Зубов.

Подобная участь постигнет и его брата Платона Зубова, но пока это случится, около восьми лет будет он царствовать в сердце императрицы безраздельно, глубоко и всесильно. И это будет последняя любовь Великой Екатерины II и шестидесятисемилетней, очень старой и больной женщины.

Платону Зубову двадцать два года. Он брюнет, небольшого роста, хрупок и изящен — в стиле красивого француза. Родословная его тоже подходящая: имеет четырех братьев, из которых старший, Николай, женат — на ком бы вы думали, дорогой читатель, — на дочери полководца Суворова. По всем статьям для роли фаворита царицы подходил. Его пригласили во дворец и дали определенные инструкции: матушку-царицу любить, да не как государыню или бабушку там, и, ни в чем ей не переча, угождать во всем! Учись, мальчик Зубов, играть свою роль! И начинается игра по принципу сценки из пастушьей идиллии: прыгает по лугам веселая прелестница-пастушка, а пастушок с веночком на голове играет ей на дудочке. Ничего, что «пастушка» приземиста, осадиста, с морщинистой кожей, седыми волосами, слепнущими глазами, глуховата и ходит с трудом. Как-никак, ей перемахнуло уже за шестой десяток, но что там внешний вид — у нее сердце молоденькой девушки. «Пастушок» вызубрил свою роль хорошо. Этот «отличник» знает, как удержать царицу, и в течение семи лет вскарабкался на высоты такой славы, богатства, почести и власти, на которые Потемкин взбирался целых двадцать лет. Недаром Светлейший, никогда не ревновавший к фаворитам царицы и никогда не чувствовавший никакой угрозы для себя с их стороны, Зубова опасался не на шутку. И в той меланхолии, которой Потемкин был подвержен в последние годы жизни, в огромной степени виноват Зубов. На вопрос о причине плохого своего настроения Потемкин отвечал: «Зуб болит. Надо бы его вырвать», намекая на Зубова. «Вырвать» Зубова из объятий царицы Потемкину уже не удастся, ограничить его власть — тоже. Ибо на небосклоне царицы появилась звезда всемогущая! По поводу его имени придворные шутили: «Императрица не хочет более иметь адъютантов, она бросилась в объятия философии». Но на этом кончается сходство Зубова с греческим философом Платоном. Хотя на первых порах чело его изрядно морщилось, когда он в карауле стоял в царском дворце. И омрачено оно было одной думой: как бы в альков царицы забраться, покуда место после Мамонова пустует.

Все очи царедворцу Салтыкову измозолил, пока тот его заметил. И тогда государыня, чтобы ближе познакомиться с кандидатом, берет его со своей свитой в Царское Село и даже сажает обедать с собой. Вот тут-то Платон постарался вовсю обнаружить свое обаяние, не очароваться молоденьким подпоручиком не было никакой возможности для истосковавшегося по любви сердца императрицы.