Любовные утехи русских цариц

Вообще-то цари наши здорово о витаминах для народа заботились. Вечно какое-нибудь заморское растеньице из далеких краев высмотрят и в Россию на произрастание привезут. Так появились помидоры, артишоки, спаржа и прочая нечисть, пардон, снедь, не будем уподобляться невежественному крестьянину, сначала с железным упорством отвергавшему заморские овощные новшества, а потом с не меньшим упорством не могущему от них оторваться. Таков уж характер русского народа! Пересол во всем — в политике ли, реформах ли разных, в уничтожениях ли памятников, в смене ли названий городов. Сперва все свергаем, потом все возвращаем. Сперва церкви сжигаем, потом их строим. Забыли слова известной пословицы: «Недосол на столе, пересол на спине». А спины подставлять «пересолившие» почему-то не желают. Вообще-то все заморское, привычки ли, еду ли, русские старались на свой лад переиначить, русский дух, что ли, ввести. Вы посмотрите, что у отставленного фаворита Екатерины Великой Завадовского в доме делается? Шум, гам стоит, весь дом на ноги поставлен, девок штук с пятьдесят рубят в кадки, на зиму заготавливают… капусту, думаете? Как бы не так! Это ананасы в кадках засаливают. Квасят их, заморские дорогие деликатесы, как простую капусту, и будут щи и борщи русские из них варить. Знайте наших, вы там, за границей, этот ананас в шампанское маленькими ломтиками, а мы щи из них хлебаем. Цариц потом на свои пиры приглашать будут, а те совсем непритязательные — все «скушают». Никаких особых странностей в еде наши царицы не проявляли. Вот только Елизавета Петровна какой-то дивной болезнью страдала, называется она — идиосинкразия. Эта болезнь заключается в том, что какой-либо пищевой продукт или блюдо вызывает неистребимое отвращение и аллергию. Такой именно болезнью в ее крайне дивной форме страдала Анна Австрийская, мать Людовика XIV. До крайности любя ароматы и всевозможные духи, она не переносила розы. Их она не могла видеть даже нарисованными на картине — падала в глубокий обморок, а тело покрывалось прыщами. Наша Елизавета Петровна не переносила… яблок. Тошнило ее от них. И даже от запаха. И если какой придворный яблочный дух из себя не выжил, ну там, допустим, позавчера в своем саду яблочками баловался, то Елизавета Петровна сразу бух — в обморок, как французская королева, не падала, но воспринимала это как личное оскорбление. Словно человек не яблок наелся, а самого что ни на есть препротивного чеснока, а потом этим «ароматом» на царицу дышит. Елизавета Петровна чесночный запах по сравнению с яблочным как амбре воспринимала. Покушавшие яблок сурово ею наказывались. Вот какие причуды со вкусовыми и обонятельными аппаратами у наших цариц и королев иностранных наблюдались.

До семнадцатого века цари русские ели из оловянной посуды. Ну, разве когда Иван Грозный, обожающий роскошь, прикажет вынуть золотую посуду для торжественного обеда. Петр I кушал уже из серебряной посуды, а следующие за ним царствующие особы совсем распустились: даже в обыкновенные дни из золота едали. Особенно возмутительно в этом отношении вела себя государыня матушка Екатерина Великая — вот как такое возмущение граф Комаровский в письменной форме выразил: «Что всего более удивило меня, так это плато, которое было поставлено перед императрицей. Оно представляло на возвышении рог изобилия, все из чистого золота, а на том возвышении вензель императрицы из довольно крупных бриллиантов»^[45].

Ну, конечно, пример для челяди заразительный, как говорится: «С кем поведешься, от того и наберешься». Подданные всегда монархам подражали. Князь Потемкин, увидя такое богатство за столом у Екатерины Великой, возымел желание перещеголять ее и ввел в употребление для своих многолюдных пиров специальные чаны из чистого серебра, вмещающие по двадцать ведер жидкости.

Кроме металлической, посуда была из фарфора и хрусталя. Сервизы — богатейшие. Теперь их только в музеях лицезреть можно, да и то в остатках «былой роскоши». Это были сервизы из саксонского фарфора с дорогими росписями. Оригинальнее всего был сервиз государыни Елизаветы Петровны с крышками, сделанными наподобие кабаньей головы, кочана капусты или окорока.

И этот натурализм, дорогой читатель, был абсолютно там без всякого двузначного намека на «капустные и кабаньи» головы придворных Елизаветы Петровны, которыми-то эпитетами она нередко любила их награждать. Это не то, что грубый реализм французского короля Людовика XVI, который отомстил своему врагу Франклину, поместив его портрет на дне своего фарфорового ночного горшка.

Уф… наелись мы досыта! Наша скучающая царица тоже! Отрыгнула, губы ширинкой, так рушники тогда назывались, вытерла, потянулась малость, глазки у нее замыкаются. После обеда всем царям и царицам отдыхать полагалось, вздремнуть часок-другой. Ложится наша скучающая царица отдыхать, а проснется, туалет свой наводить будет. Мазаться, румяниться, белиться!

Екатерина II. Парадный портрет.