Любовный приворот для одноклассницы

На некоторое время вновь воцарилось молчание. Клайв сосредоточенно вел машину, словно пытаясь отогнать грустные воспоминания. Его лицо напоминало застывшую скорбную маску.

К Маше, так ничего толком не понявшей из его слов, постепенно подбиралась усталость. Мелькающий за окнами равнинный пейзаж навевал дрему.

Прозвучавший вопрос заставил ее вздрогнуть и встряхнуться:

– А почему Дизентис? Единственный интересный факт, который прославил это захолустье, – казнь полусумасшедшей женщины, лживо обвиненной в сношениях с дьяволом.

Маша задумалась. Прямой вопрос требовал прямого ответа. Но не сейчас.

– Меня заинтересовала эта история. В голове не укладывается, что несчастная была реабилитирована лишь недавно. Еуляя по сайтам, я прочла, что в создан музей, посвященный казненной. Вот почему Дизентис. Не более и не менее.

Клайв наморщил лоб, но ответ, похоже, его удовлетворил.

– Тем не менее странное стечение обстоятельств, не находишь? Я заканчиваю книгу о последней шварцвальдской ведьме, еду в Базель к редактору, и вдруг на моем пути попадаются влюбленные голубки, идущие по следу той же особы…

– Эта случайность удивила меня не меньше! Это твой первый роман?

– Нет, уже третий. Первый был посвящен наследию викингов, рунным манускриптам, второй – жизни и смерти несчастной Мадлен Бове, одной из главных героинь скандального Луденского дела о сношении изнемогающих от безделья монахинь с демонами, а точнее, с собственными духовниками, и, наконец, последний – исследующий наследие легенд и сказаний Черного леса.

– Ты придерживаешься странной тематики.

– Темнота скрывает не одну загадку, хранит множество сюжетов. Я привык стоять на границе Света и Тьмы. Будучи ребенком, всегда шагал по краю тени от оград или домов, старался, чтобы лишь одна половина моего тела освещалась солнцем.

Вот и сейчас во мне уживаются две сущности – смешливого, любознательного мальчика, ставшего привлекательным мужчиной, да-да, я осознаю свои достоинства и охотно ими пользуюсь, а с другой стороны – ангела, оказавшегося среди людей по нелепой причине. Слышишь шелест плотно упакованных крыльев за моей спиной?

– Клайв, ты действительно шутник!

– Если бы…

Он вновь замолчал. Маша перевела глаза на мелькающий пейзаж.

Позади остался маленький город, название которого она даже не успела прочесть. Большой зеленый щит, показавшийся вдали, сообщал, что до Женевы не более пятидесяти километров. Треть пути была позади, а казалось, прошло не более получаса.

Борясь с новым приступом дремоты, Маша обратилась к хранящему молчание англичанину:

– Расскажи мне немного о своей книге. Почему ты едешь в Базель? Почему решил издать ее в Швейцарии?

Клайв улыбнулся:

– Потому что мне выгоднее напечатать ее именно там. Предприимчивые швейцарцы не упустят возможности при малейшем намеке на аутентичность истории заработать на ней деньги. Они боготворят свое прошлое, даже когда оно плохо пахнет. Почему я должен отказаться от выгодной сделки? Я издам ее в Базеле, и еще ограниченным тиражом – в небольшой печатне под Мюнхеном.

– Понятно. А о чем, собственно, книга? Она хроникальная или это художественное произведение?

– Это далеко не хроника. Это история трагической любви. История жертвенности и самоотречения, мракобесия и тупости, алчности и неприкрытого разврата. И еще это притча о Холодном Сердце.

– Как у Гауфа?

– Почти. У меня остался первоначальный вариант с готовыми сюжетными линиями, прописанными диалогами. Детализацию делал уже на цифре, там же два эпилога, да, именно так, две версии финала. Если хочешь, подарю тебе рукопись.

– Спасибо большое. Представляю, как это интересно.

Клайв улыбнулся:

– Не стоит преждевременной лести. Хочешь, прочту несколько глав? Начало я помню наизусть. Устраивайся удобнее, детка, закрывай глазки и слушай сказку, которая началась далекой ночью 8 апреля 1664 года.

Сказка Шварцвальда Начало

…8 апреля 1664 года в семье краснодеревщика Вильгельма Кляйнфогеля в селении Фогельбах, что в Южном Шварцвальде земли Швабии, родилась долгожданная дочь, крещенная впоследствии именем Кристина-Мария, в честь бабушки по мужской линии.

Первые несколько лет Вильгельм не праздновал дни рождения малышки, ведь ее появление на свет повлекло преждевременную смерть его горячо любимой жены, красавицы Иоланты.

Начавшиеся в весеннюю полночь схватки, продлившиеся до полудня следующего дня, лишили несчастную женщину сил, ребенок не мог пробиться через узкие чресла матери.

Вильгельм, побежавший за повитухой, застал измученную жену на пороге смерти, истерзанную приступами боли, бледную, с блуждающим стекленеющим взглядом. Воды давно отошли, бесполезные сухие потуги продолжали сотрясать тело, несчастная лишилась разума от не прекращающейся ни на минуту боли. Регина, местная знахарка и повитуха, окинув цепким взглядом умирающую женщину, схватила обезумевшего от горя Вильгельма в охапку и выставила его за дверь, приказав служанке, бросившейся вслед за хозяином, остаться: