Любовный треугольник (СИ)

С матерью Давида мы не общаемся уже довольно давно. Мои родители тоже разорвали с ней все связи. Внуков она не видит и не слышит…

Это грустно, но это её выбор…

Возвращаюсь к столу, когда ко мне вдруг подходит Давид.

— Потанцуешь со мной? — протягивает мне руку.

Я перевожу взгляд на Олю, с улыбкой смотрящую на нас.

— Конечно.

Мы проходим в центр, я привычно кладу руки ему на плечи.

— Твоя мама только что звонила, — решаю сказать, как есть.

— Ммм. Ничего нового? — не особо удивившись, заламывает бровь Давид.

— Ничего, — киваю я.

— Ты в порядке?

— Да. Мне некогда задумываться о том, кем она нас считает. Сам понимаешь.

— Ну да. Тебя взяли на полную ставку?

— Да, представляешь.

Та самая преподавательница, Галина Петровна, что требовала от меня большего, чем казалось, я могла сделать, предложила мне работу в своей кондитерской, когда поняла, что я все же способна на то самое «бОльшее». Сначала она взяла меня на практику, потом предложила перевестись на заочный и работать у неё. Что я собственно и сделала. Её сеть кондитерских одна из самых популярных в городе, грех было отказываться. Тем более под её руководством я учусь гораздо большему, чем можно было бы научиться из учебников.

— Я всегда тебе говорил, что готовишь ты превосходно.

Рассмеявшись, киваю.

— Да, я помню. Вы куда на медовый месяц полетите?

— В Италию. Ты сама еще не надумала?

— Медовый месяц? Нет, — смущенно перевожу глаза за спину Давида и натыкаюсь на пристальный взгляд Руслана.

Как и всегда, от него у меня бегут мурашки и хочется потереть кожу, потому что она всякий раз пылает, стоит ему вот так на меня смотреть.

— Твои так и не смирились?

Я и сама до сих пор не верю, что дала Руслану зеленый свет. Он был таким настойчивым весь этот год. Он очень эмоциональный, иногда чрезмерно. Может вспыхнуть в секунду, разозлиться, но уже через секунду так горячо меня целует, что я теряю себя. Сначала он психовал, слыша о том, что мои родители будут против. Потом пытался убедить, что сам всё решит, и в итоге так и сделал. В какой-то день сам взял и приехал к ним домой, когда я была там. Маме привез букет, а папе бутылку коньяка. Ни то, ни другое не помогло. Отец долго кричал, ругался на меня и него, и до сих пор общается со мной сквозь зубы. Мне больно от этого. Хотелось бы получить его одобрение на собственное счастье, но он пока непреклонен.

Мама же, поплакав, поуговаривав «подумать», вроде как смирилась. И даже иногда перебрасывается с Русланом несколькими фразами, когда они случайно пересекаются.

А я… не знаю, можно ли судить по тому, что у меня сердце трепыхается каждый раз, когда он уверенно говорит: «Ты будешь моей», но, по-моему, я действительно с каждым днём всё больше пропитываюсь этой мыслью. Мыслью, что мне хочется быть «его».

Пока я отвечаю Давиду, к Руслану подходит какая-то девушка, улыбается, а у меня в груди неприятно тянет. Так каждый раз происходит, стоит кому-то появиться рядом с ним. Я ревную… признаю, что ревную его до оскомины в зубах. Но, Руслан что-то легко ответив, отталкивается от колонны и идет в нашу с Давидом сторону.

— Не против, если украду мою женщину? — останавливается рядом, вызывая прилив крови к моим щекам.

Давид с усмешкой вручает меня ему.

— Только за.

Давид

Разворачиваюсь, оставляя Ани её ревнивому ухажеру, а сам отыскиваю взглядом мою девочку.

Оля сидит на своём стуле в центре зала и с аппетитом уплетает торт.

Моя ненасытная жена.

С широкой улыбкой направляюсь к ней.

Сегодня моя девочка сияет. Нет, не так. Сияет она всегда, но сегодня по-особенному.

В белом приталенном кружевном платье, вместо фаты лаконичная диадема.

Она королева. Единственная королева моего сердца.

Опускаюсь на соседний стул, обнимаю её за плечи и касаюсь губами щеки.

— Вкусно тебе?

— Очень, — набирает вилку десерта и скармливает мне его, — по-моему мы заказали самый лучший в мире торт.

— По-другому и быть не могло.

— О, Миша, — подбегает к нам сестра Оли, сидящая до этого за соседним столом. Торопливо расправляет подол стильного платья, доходящего ей до середины бедра.

— Так, я не понял. Все танцуют, а невеста за обе щеки торт уплетает. А ну пойдем со мной, — Помазов нахально забирает у Оли вилку и кладет на стол, — Не против? — бросает в меня вопросительным взглядом.

И хоть он все еще малехо меня бесит, я отрицательно мотаю головой.

— Не долго там.

С хитрой улыбкой поцеловав меня, Оля встаёт и опирается на предложенный локоть этого Миши.

— А со мной? — скисает мордашка Алисы.

— И с тобой плюш, потанцуем, — подмигивает он ей, уходя, — в порядке очереди, мелочь.

— Я не мелочь, — кричит ему в след, но он уже не слышит.

Ведет мою жену на танец.

— Алис, — встаю, чтобы взять её за руку, — пойдём. Проконтролируем их.

Шкодно покусывая губу, она идет за мной. Мы останавливаемся в метре от Оли с Мишей и танцуем. Хватает меня на минуту с хвостиком.

После очередного взрыва его смеха рядом с моей женой, я подхожу к ним.

— Меняемся, — прибегаю к придуманному приёму Сашки, и забираю у Помазова Олю, а ему вручаю довольную Алису.