Любовный треугольник (СИ)

— А, была не была, — взмахивает рукой он, потянувшись за бутылкой. — Что там той жизни осталось? Нужно прожить её так, чтобы внуки могли вспомнить деда с бабой.

Не сдержав слез, оббегаю стол, чтобы обнять их.

— Поверить не могу, — шепчу сквозь слезы, — будем снова все вместе.

Мама целует мои щеки, а папа, как всегда сдержанно, похлопывает по плечу.

— Ну-ну, что сразу реветь-то? — наполняет их с мужем рюмки.

— Спасибо, — одними губами говорю Давиду, пока он пристально наблюдает за нами.

Кивнув, он тянется и забирает свой коньяк. Махом опрокидывает его.

А когда я вновь занимаю своё место, склоняется ко мне ближе.

— Как так получилось, что мои родители в курсе твоей учебы, а твои нет?

Съеживаюсь под его пытливым взглядом.

— Я не успела рассказать, — шепчу тихо.

— За неделю?

— Хотела при встрече.

— Ну-ну…

50 Давид

— Что это?

— Смотри.

С улыбкой наблюдаю за тем, как Оля открывает коробку, которую я ей вручил.

— Помада? — удивляется с тихим смехом.

— Мхм, твоя любимая.

— Моя? — точеные брови сходятся к переносице, а потом она догадывается, — Красная…

— Да.

Отставив коробку на стол, Оля снимает защитную пленку, колпачок и с умилением рассматривает помаду ядреного красного цвета. Сегодня поехал в торговый центр посмотреть пацанам подарки, а когда проходил мимо магазина косметики, зацепился взглядом за помады и решил, что надо взять. К Новому Году я купил ей ещё один подарок, но помаду захотелось вручить сейчас.

— Я раньше всегда такой пользовалась, — смеётся Оля, — думала, если буду красить красным губы, то буду выглядеть соблазнительнее и ты обязательно меня заметишь.

— Я замечал, — склоняю на бок голову, следя за тем, как она подходит к зеркалу, висящему на стене и проводит помадой по губам, — она меня жутко бесила.

Её рука застывает. Оля вопросительно смотрит на меня.

— Бесила?

— Да. Я хотел её стереть с твоих губ. Мылом смыть буквально.

— Почему?

Возвращается к процессу, и докрасив, подходит снова ко мне. Губы ярко выделены, подчеркивая красивую форму, и мне снова адски хочется стереть её.

— Я пытался убедить себя, что это от того, что ты с ней выглядишь развратно.

Гордо вскинув бровь, Оля складывает руки на груди.

— А на самом деле?

— А на самом деле у меня колом стоял каждый раз, когда ты так красилась.

Открыв рот, она тут же быстро смыкает его и закусывает губы, пряча их от меня.

— Так вот зачем этот подарок? — хмыкает, хитро подначивая, — Дешевле виагры и побочек меньше?

Закинув голову назад, громко смеюсь, а потом тяну её к себе за руки.

— Язва, — запускаю пальцы в распущенные волосы, и губами прижимаюсь к её скуле.

Моя язва…

— И тебе себя совсем не жаль? — говорит с улыбкой, пока я теряю себя в том, как глажу стройную спину и сминаю руками талию.

— В смысле?

— Буду красить ею губы каждый день. А страдать ведь тебе.

Страдать… проклятье — да. Это ад — вот так вот быть рядом и не иметь возможности обладать ею.

Веду носом по мягкой щеке и утыкаюсь своим лбом в Олин.

— Я готов страдать. Лишь бы ты улыбалась вот так… — её задиристость махом уходит, как и улыбка. Оля задумчиво ведет пальцем по моим губам.

Хочется завыть. Магнит, что встроен в меня и реагирует только на неё, фонит так сильно, что я едва держусь. На её губы смотрю, внутренне закипая.

— Обними меня, Оль. Один раз…

Мне кажется, мне это необходимее воздуха. Чтобы не только я её, а и она меня обнимала. Как раньше бывало — обхватит руками и не отпускает домой. Влипала плотно-плотно, проникая с каждым разом все глубже в мои клетки. Я сначала посмеивался, думал — девчонка же, хочется ей всех этих нежностей. А потом и сам не мог оторваться.

Сейчас же у Оли блок стоит. Пальцев от моего лица не отрывает, но так и не обнимает.

Разлепиться нас заставляет стук в дверь.

Оля буквально отлетает от меня на метр, а у меня внутри всё переворачивается от этого её действия. Колючая волна от затылка к пяткам протекает.

Вот поэтому и блок, блядь…

Сжав кулаки, выдыхаю.

— Зайдите, — бросаю, переводя взгляд на дверь.

Оля в этот момент разворачивается и быстро направляется к двери.

— Я пойду, — мажет по мне взглядом, когда Саша бармен, заглядывает, пропускает её, и вручает мне лист.

— Я тут набросал что вы просили.

— Спасибо.

Забираю у него список алкогольных напитков, который нужно пополнить, и снова оставшись один в кабинете, растираю лицо.

Пиздец какой-то. Чувство вины по отношению к Оле долбит в темечко. Не заслужила она этого всего. Не должна она бросаться всякий раз в сторону от меня, как от чумного, а наоборот. Хочется, чтобы все видели, что она занята и никто даже не смел посягнуть на её внимание.

А поклонников у неё много. Что среди парней грузчиков, что среди посетителей. Со всеми общий язык находит, на любую тему может разговор поддержать. И с одной стороны, меня распирает от гордости, а с другой… С другой я понимаю, что хочу закрыть её от всех, чтобы даже воздухом с ней одним не дышали.

Потому что моя она только.

Моя ли?…

Телефон издает звук входящего звонка, и обернувшись, я беру его со стола.

Ани.

Рефлекторно морщусь.

— Да? — подойдя к окну, беру с подоконника сигареты и подкуриваю одну.

Глубоко затягиваюсь.