Любовный треугольник (СИ)

- Ничего страшного. Разберешься, - поворачивает ко мне голову, - Я тебе всё объясню, пока лежу здесь. Плюс Оля поможет. Она мне это время, как палочка выручалочка была. - Одно упоминание её имени рождает внутри броуновское движение. И очередную порцию непонимания. – А сейчас мне нужна помощь сына. Чужих людей я нанимать не хочу. Дела и так идут не очень. Только заинтересованное лицо может поднять ресторан на ноги.

- Почему не очень? Я думал, Демьяну удалось помочь.

- Временно – да. Но ажиотаж стих, и я снова едва выхожу в плюс. Тебе будет сложно сначала, ложных обещаний давать не стану. Но ты вольешься. Ты способный у меня, цепкий. А я встану на ноги и вернусь.

Ресторан – его третий ребенок. И хоть он приносит немного прибыли, отец никак не может найти в себе силы, чтобы закрыть его, поэтому не удивительно, что произошедшее подкашивает его.

После разговора с отцом я выхожу на улицу и какое-то время сижу в машине, пытаясь переварить случившееся. Телефон разрывается от входящих от Ани, матери и Мариам.

Перезваниваю только сестре.

- Давид, как папа? – тут же выпаливает она после первого же гудка.

- В порядке.

- Слава Богу, - облегченно выдыхает и начинает плакать, - когда Ани мне позвонила, я думала с ума сойду.

- Нормально всё, не переживай.

- Это из-за меня всё… Из-за меня ему плохо. Боже, почему всё так, Давид?

Устало выдохнув, откидываю голову на подголовник.

- Почему ты не сказала мне, что Оля работает на него? – спрашиваю вместо того, чтобы ответить.

Мари затихает. Молчит секунду, вторую, а у меня сердечная мышца дергается в агонии.

- Я подумала, что тебе эта информация будет ненужной. Зачем лишний раз напоминать?

Подношу руку к лицу и сдавливаю переносицу. Какого-то черта всё происходит за моей спиной.

- Ясно.

- Ты видел её, да? Олю.

- Да.

- Мне жаль. Я не думала, что вы пересечетесь. Просто хотела, чтобы рядом с папой хоть кто-то был. Что теперь будет?

На том конце повисает пауза, а мой взгляд застывает на грязном пятне на лобовом стекле. В голове беспорядок и сплошная каша.

- Буду отбиваться, Мари. Не нервничай там. С отцом всё в порядке будет.

- Ты позвонишь потом еще раз?

- Да.

Сбросив звонок, откидываю телефон на соседнее сиденье и подкуриваю сигарету.

Грудную клетку будто катком переехали. Ребра все в крошку, внутренности в мясо. Поверить не могу…

После всего, что случилось… через что Оле пришлось пройти из-за нашей семьи, она все равно работала на отца и ночевала у него в палате…

33 Оля

На пары я приезжаю с опозданием.

Извинившись перед преподавателем, тихонько занимаю своё место.

- Ты где была? – шепотом спрашивает Алина, девчонка, с которой я сижу.

- Потом расскажу, - бросаю подруге и достаю конспект.

Вот только текст, который записываю под диктовку, льётся фоном. Вроде пишу, уличить меня в невнимательности нельзя. А на самом деле – в голове у меня Давид.

Сердце до сих пор не пришло в норму после того, как мы с ним столкнулись. Я знала, что он приедет. Мне сказали, что позвонили ему. Но уехать ночью, оставив Тиграна Армановича я не могла.

Так испугалась вчера, когда ему плохо стало в ресторане. Вызвала скорую, Саша преданно рядом сидел, а Настя, наша официантка, за нашатырем убежала.

Я же смотрела на отца Мариам и сама не заметила, как молиться начала.

Этот человек за последний месяц открылся для меня с другой стороны. И теперь я точно знаю, что он жалеет о том, что случилось с его дочерью. Только гордость ему не позволит в этом никогда признаться. Я один раз застала его за рассматриванием фотографий со свадьбы Мари. Откуда они у него – я не знаю. Вероятно, Давид присылал, но он, когда понял, что я заметила, быстро убрал телефон и сделал вид, что ничего не произошло.

О его семье мы не говорим. Зато ко мне он относится с необъяснимым теплом. Почему? Не знаю. Возможно, таким образом пытается поделиться нерастраченной любовью, предназначенной его родной дочери.

- Оль, после пар ко мне пойдём? Мама пирог испекла с яблоками. Ты же любишь, - виснет на моем локте Алинка.

- Нет, солнце, сегодня никак.

- Опять на работу?

- Нет. Скорее всего, я снова останусь безработной.

- Ого, - удивленно притормаживает она, - почему?

Судорожно втянув воздух, максимум, что я способна сделать – это пожать плечами.

- Давай завтра обсудим, ладно?

- Хорошо, как скажешь.

После пар я отправляюсь домой. Тигран Арманович просил приехать к пяти. Не знаю, будет ли там Давид, но оставшееся время я стараюсь взять себя в руки.

Каждый из нас живёт дальше. Строит свою жизнь. Я точно знаю, что между нами больше ничего не будет, но несмотря на все установки, данные себе мозгом, мой пульс все равно сбивается, стоит мне войти в больницу.

То, что Давид там, я чувствую уже на подходе к палате. Реакции моего организма обостряются, грудную клетку охватывает волнением.

Притормозив, я набираю в легкие побольше воздуха, а после медленно выдыхаю его, придавая себе уверенный вид.

Стучусь и открыв дверь, убеждаюсь, что моё шестое чувство меня не подвело. Давид стоит у окна, оперевшись на подоконник бедрами. Тигран Арманович же находится в позиции полу-сидя на кушетке.