Любовный узел, или Испытание верностью

Оливер в полуобморочном состоянии цеплялся за гриву и поводья. Он смутно различил, как гнедой де Могуна прыгнул через изгородь, зацепился задней ногой и рухнул на склон. Конь и всадник кубарем покатились вниз и кучей рухнули в канаву. Гнедой все же поднялся на ноги, но, чтобы сделать это, несколько раз прокатился по седоку и истоптал его, вдавливая кольчугу в тело. Встав, он застыл, дрожа и поводя боками, из одной ноздри у него текла кровь.

– Боже, – прошептал Оливер и, несмотря на ужасную боль, заставил Героя опять спуститься, чтобы взглянуть на де Могуна.

Тот лежал лицом в канаве. Если он еще и не был мертв, то должен был вскоре умереть, потому что нос и рот оказались в мутной, грязной воде, однако Оливер подозревал, что его душа уже направилась в ад.

Рыцарь повернул голову коня к дороге, чувствуя, как по руке горячо струится кровь.

День, который Годард провел в таверне, был самым приятным из всех, какие он помнил. Хотя нельзя сказать, чтобы его занятия сильно отличались от обычных. Утро он потратил на то, чтобы порубить дрова для Эдит, затем отлично пообедал говяжьим бульоном и вкуснейшими лепешками, а вечером починил хозяйке лопату и деревянные грабли. Приятное заключалось в том, что он прожил день, как до войны, которая разорвала страну на части; приятно было смотреть на деловито хлопочущую по хозяйству Эдит. Она была доброй, полногрудой толстушкой, настоящим утешением для мужчины, когда мужчине нужен уют, но достаточно сильной при этом и с красивыми ярко-желтыми прядями под платком.

– Вы, небось, с вашим лордом уедете завтра утром, – сказала она, покосившись уголком глаза на Годарда, пока готовила суп с цыплячьими клецками.

Годард вздохнул и поднялся со стула.

– Авось так, – ответил он, угрюмо побрел к дверям, прислонился к ним, сложив руки, и стал смотреть на дорогу. Солнце снижалось к западу, посылая косые лучи; воздух был холодным.

Судя по звукам, хозяйка помешала варево в котле.

– Жалко, – заговорила она немного спустя. – Я и не понимала, насколько мне не хватает мужского общества, пока вы не появились.

Годард расцепил руки и обернулся.

– А как же посетители?

– А, эти! – Она фыркнула и помахала поварешкой. – Всех их дома ждут жены, а остальным стоит только надеть на голову кастрюлю, чтобы отправить домой раньше, чем придет время ложиться.

– Я никогда не был женат, – сказал Годард. – Кой толк, если ты младший из восьмерых.

Их глаза встретились и на минутку задержались. Затем Эдит сделала вид, что очень занята, а Годард откашлялся.

– Заметь, я не говорю, что не хотел бы жениться. Хозяйка не ответила, но он прекрасно чувствовал ее присутствие. Еще один шаг, еще толчок, и дело слажено. Но Годард, будучи осторожным человеком, держался подальше.

Такая же осторожная Эдит избегала его взгляда и упорно продолжала хлопотать, пока опасный момент не миновал.

Годард снова принялся наблюдать за дорогой. Пришел ребенок с квартовым кувшином: мать просила наполнить его элем. За ним появились двое мужчин, испытывавшие жажду после дневной работы в поле. Годард выпил с ними кружечку, потом пошел проведать свою лошадь. Тени росли, сумерки стали окутывать мир голубой дымкой. Встала яркая, серебристо-кремовая луна. В воздухе приятно пахло цыплячьими клецками. Годард покусывал сустав большого пальца и от всей души хотел, чтобы на дороге показался Оливер, однако она оставалась совершенно пустой, если не считать нескольких крестьян, тянувшихся знакомой дорожкой к таверне.

Замерцали звезды; за горизонтом угас последний луч заката. Наконец Годард зашел внутрь, накинул плащ и капюшон. Одно дело, что Оливер приказал ему уезжать и поискать другого хозяина, совсем иное – чтобы он послушался.

– Пойду поищу милорда, – сказал он Эдит, которая деловито разливала кушанье по тарелкам для посетителей.

Она коротко кивнула и быстро глянула на него с невысказанной заботой:

– Будь осторожен.

Годард улыбнулся и взял из уголка свой огромный посох.

– Об этом не беспокойся, – грубовато буркнул он, но в душе был польщен, что она тревожится о его благополучии.

Очутившись на дороге, гигант поехал так быстро, как позволял лунный свет. Ему совершенно не улыбалось покалечить ноги своей лошади, но и терять время не хотелось. Годард не боялся темноты, однако особого удовольствия она ему тоже не доставляла. За деревней дорога превратилась в простую тележную колею, от которой отделялись тропки поуже, ведущие в поля. Тишина углублялась; нарушали ее только стук копыт его лошади и собственное дыхание. Годард принялся было напевать, потом раздумал. Слишком глубокая, слишком просторная тьма, в которой таится невесть сколько подслушивающих ушей.

Он добрался до полоски леса, где дорога ныряла в черную лощину. Великан натянул поводья и всерьез прикинул, не вернуться ли обратно в теплую уютную таверну. Ему представились дымящийся суп с воздушными клецками и радушная улыбка Эдит. Одно плохо: пока неизвестно, что случилось с Оливером, порадоваться этому от души не удастся.

– Ха! – раздраженно буркнул Годард и тронул пяткой бок чалого.