Любовный узел, или Испытание верностью

– Господи, Кэтрин, что ты тут делаешь?

Ее пальцы впились в холодные кольца стальной кольчуги.

– Рожаю ребенка! – выдохнула она. – Что?!

– Нет, это неправда. Рожаю двоих! – Вцепившись в него, чтобы не упасть, она переждала следующую схватку. – Оливер, у меня потуги!

Рыцарь судорожно огляделся.

– Мы внесем тебя в замок!

Он уже брал ее на руки, но Кэтрин отпихнула его.

– Нет времени. Слишком поздно. Расстели на земле попону.

– Господи, Кэтрин, ты не можешь!.. – задохнулся он от ужаса.

– Скажи это своему ребенку, – выдохнула она. – Скорее, тебе придется помочь мне. Больше некому.

– Я не знаю, что делать! – хрипло выкрикнул он.

– Я покажу тебе. – Она опять впилась пальцами в кольчугу и прижалась лбом к его груди. Потуги стали непереносимы.

Вдохнув, как тонущий человек, Оливер оставил ее, кинулся к коню и отцепил от седла свернутое одеяло, одновременно крикнув оцепеневшему Ричарду, чтобы тот немедленно привел какую-нибудь женщину.

Он расстелил одеяло у частокола, окаймлявшего линию рва. Кэтрин оперлась на него, согнула и развела ноги. Ее юбки были пропитаны грязью и отошедшими водами.

– Иисусе! – хрипло проговорил Оливер. Его лицо было серым, как пепел.

– Скажи мне, когда покажется головка. Тебе нужно будет поддержать ребенка, когда он родится.

Оливер сглотнул. Его тошнило. Ему хотелось убежать и спрятаться. Прежде ему довелось только выхаживать взад и вперед под дверью спальни, за которой умирала Эмма. Теперь же Кэтрин требовала, чтобы он сыграл роль повитухи. Он бросил взгляд через плечо в тщетной надежде, что помощь уже близка, но рядом были только солдаты, которые занимались спасением внешних укреплений замка и гнали отряды Евстахия прочь из города. Дым валил клубами, ветер хлестал каплями дождя.

– Оливер! – закричала Кэтрин. Ее спина прижалась к дереву частокола.

Крик привел его в чувство. Поскольку никто не может помочь им, у него не оставалось выбора.

– Все в порядке. Я здесь, – сказал он, надеясь, что голос звучит уверенно и спокойно, хотя предпочел бы сотню раз оказаться в самом центре схватки, невзирая на раненую руку, чем сидеть здесь на корточках и смотреть, как страдает Кэтрин.

Она что-то буркнула и напряглась, направив все дыхание, всю волю и все силы на то, чтобы вытолкнуть ребенка на свет. Его темная мокрая головка показалась в родовом отверстии.

– Головка есть, – сказал Оливер и наклонился к ней. Кэтрин кусала губы; ее лицо горело от напряжения, но глаза лучились и пристально смотрели на него, требуя полного внимания.

– Пуповина идет чисто?

– Она не обернулась вокруг шеи. Господи помилуй, его глазки открыты!

– А ты бы не открыл глаза? – выдохнула Кэтрин. – Теперь плечики. Возьми плечики. Не тяни за пуповину.

Когда плечики вышли, ребенок быстро и легко выскользнул весь целиком, и Оливеру осталось только не выронить своего потомка.

– Мальчик, – тупо проговорил он, совершенно ошеломленный скоростью, с которой все произошло. Младенец смотрел на него с таким же выражением, затем громко закричал и взмахнул своими крошечными ручками.

Оливер снял плащ, завернул в него ребенка и положил рядом с Кэтрин. Пуповина все еще пульсировала между ее бедер. Живот выглядел поменьше. Из родового отверстия текла кровь, но не слишком обильно.

– Видишь, я тебе обещала, – сказала она и улыбнулась дрожащими губами.

– Святой Боже, не хочу я больше обещаний подобного рода! – откликнулся Оливер дрожащим голосом, переводя глаза с нее на кричащего младенца и обратно и чувствуя страшную слабость. Еще немного, и он упадет в обморок.

– Подожди, еще не все, – резко бросила Кэтрин, увидев, как он покачнулся. – Ты разве не слышал, что их двое?

Оливер облизнул губы и прохрипел:

– Двое?

Она кивнула, не в силах ответить, и снова крепко уперлась в частокол.

– Осторожно потяни за пуповину. Первый послед отходит.

Когда наконец появились две женщины из замка, у Оливера и Кэтрин родился второй сын. Он был немного меньше своего старшего брата, но орал так же громко. Трясущимися от потрясения и облегчения руками Оливер завернул его вместе с первым и всмотрелся в их сморщенные личики.

– Двойня, – глухо произнес он. – Господи, Кэтрин, принять даже одного, это словно крещение огнем.

– Зато теперь ты полностью очищен от всех грехов. – В ее голосе, несмотря на усталость, прозвучала нотка ликования. – Тебе больше никогда не придется бояться.

Он потер руками лицо.

– Я бы так не сказал. Если бы мужчинам приходилось рожать, людская раса быстро бы исчезла с лица земли.

Однако его серые глаза довольно светились. Очищением был сам факт, что он смог кое-что сделать, а не просто беспомощно стоять перед закрытой дверью.

Восклицая и охая над Кэтрин, женщины завернули ее в теплые одеяла и напоили вином. Ричард оказался настолько предусмотрительным, что прислал также двух мужчин с носилками. Кэтрин в мгновение ока подняли и отнесли с новорожденными сыновьями в замок.

Принц Генрих, все еще в кольчуге и с всклокоченными от шлема рыжими волосами, быстро направился взглянуть на мать и детей, которых проносили мимо.