Любожид

(Примечание: текст листовок подлинный. – Э.Т.)

Немудрено, что как только пачка таких самиздатских воззваний легла на стол члена Политбюро и секретаря ЦК Федора Кулакова, к кочегарке, в которой трудился Игунов, подкатила черная «Чайка» и увезла молодого кандидата наук прямо в аппарат Секретариата ЦК КПСС, где он тут же стал заведующим сектором политического просвещения и уже через несколько дней излагал сотрудникам «Пятерки» и Еврейского отдела КГБ свое кредо:

«Самиздат у нас в стране читают лучше и внимательнее, чем официальные газеты и другие партийные издания. Это преимущество следует использовать. Необходимо организовать свой, партийный, самиздат и пускать в него материалы о никчемности научных работ евреев, материалы об их взяточничестве и разврате, об их сборищах у синагог и в других местах и о захвате ими жилого фонда. В этих листовках нужно открыто требовать справедливого распределения квартир в пользу коренного населения, то есть русских, а не евреев, нужно задавать органам КГБ и Прокуратуры вопросы – на какие деньги евреи приобретают автомашины, дачи и так далее…»

И он действительно наладил выпуск таких рукописных и машинописных воззваний и прокламаций «от имени русских патриотов», в этих листовках постоянно звучали одни и те же требования: почему в том или ином учреждении 90 или 70 процентов евреев? Когда же процент поступления в вузы и спецшколы еврейской молодежи будет установлен в соответствии с процентом проживающих в стране евреев (а это меньше 1 процента: 2,3 млн евреев из 250 млн населения СССР)? Когда этот 1 процент будет распространен на все учреждения и предприятия под лозунгом – равенство для всех, никаких преимуществ тем, кто завтра может оказаться в Израиле!

И каждая листовка завершалась словами: «Смерть сионистским захватчикам! Все на борьбу с сионизмом!»

А одновременно Игунов и компания близких к нему специалистов по сионизму с завидной для Гольского скоростью писали и печатали в различных издательствах свои книги: «Фашизм под голубой звездой», «Вторжение без оружия», «Сионизм без грима», «Сионизм – орудие империализма», «Тайный фронт», «Закат иудейской религии», «Иудаизм в маске и без маски», «Сионизм – оружие империализма», «Иудаизм на службе империализма» и т.п. В кабинете Гольского на книжных полках собралось уже больше ста подобных книг, причем некоторые авторы, в том числе и сам Игунов, удивительно сноровисто издавали одну и ту же книгу в столичных и провинциальных русских издательствах и в то же время на языках почти всех национальных республик. Впрочем, большой сноровки здесь и не требовалось: Игунов ставил на рукописях гриф «Рекомендовано к печати Идеологическим отделом ЦК КПСС», и после этого книге был открыт путь во все издательства. А поскольку книги с таким грифом одновременно включались в список литературы, обязательной для всех без исключения библиотек страны – школьных, сельских, районных, институтских, заводских и так далее, то тиражи этих книг превосходили тиражи изданий Толстого, Пушкина и Достоевского и уступали только тиражам сочинений Леонида Брежнева «Малая земля» и «Целина». Пытаясь однажды подсчитать доходы Игунова от этих изданий, Гольский сбился со счета.

Теперь этот Игунов собственной персоной входил в кабинет начальника Всесоюзного ОВИРа. Он был молод – не старше 37, высокий, крупный, круглолицый, курносый, с гладко зачесанными назад пепельными волосами, светлыми серыми глазами и веками, несколько набрякшими не то от больной печени, не то от алкоголя. На нем была светлая дубленка, уже тесная ему на животе, но он ее тут же снял, оставшись в сером итальянском костюме и рубашке без галстука.

– Так! – сказал он, даже не поздоровавшись. – Доигрались, бля! От жидов по улице не проехать! – Тут он взял с подноса бокал с коньяком и, словно бы мимоходом, выпил его залпом и спросил у Гольского: – Ну, и что делать будешь?

Положение работника аппарата ЦК давало Игунову право тыкать полковникам и генералам, невзирая на то, что он был младше их лет на пятнадцать. Но Гольский не успел ответить, потому что в этот момент в кабинет вошла секретарша с третьим коньячным бокалом. Она была одного роста с Игуновым, и они оба уперлись друг в друга взглядом, как два питона, неожиданно встретившиеся на лесной тропе.

– Хм… Тут такая ситуация… – сказал Кузмичев.